Юрий Лебедев: По обе стороны блокадного кольца

О положении в районе Демянска фон Лееб дал свои показания на Нюрнбергском судебном процессе № 12 по делу Верховного главнокомандования вермахта, протокол, стр. 2378: «Я доложил фюреру обстановку самым подробным образом и сказал, что необходимо отойти за реку Ловать». Гитлер, решительно сказал: «Нет, вы останетесь на прежнем месте». На этом доклад был закончен. Я вышел из кабинета, подошел к Кейтелю и сказал: «Доложите Гитлеру, что я прошу о своей отставке».

Обстановка в районе Демянска была мне ясна. Я точно знал, чего хотел маршал Ворошилов. Он хотел отрезать мои дивизии, и он их отрезал. Гитлер не обратил на это внимания. Он не прислушался к моему совету и предложениям на этот счет. Я проиграл этот бой и это сражение. Сложившееся положение стало для меня бесперспективным и безнадежным. И поэтому я ушел».

Возобновились прерванные 10 января наступательные действия войск Волховского фронта. Одновременно снова перешла в наступление 54-я армия Ленинградского фронта. Недавние попытки прорвать блокаду оказались безуспешными. Как сложится обстановка теперь? В первый день наступления утешительного мало. Противник оказывает упорное сопротивление.

Снабжение продуктами улучшается, но смерть продолжает косить ленинградцев. Дистрофия подобна бомбе замедленного действия. Еще долго она будет давать знать о себе…

Наконец-то похоронили Каролину. Наша энергичная управляющая домом разыскала какую-то племянницу покойной, подействовала на нее соответствующим образом, и эта племянница явилась уже с гробом и увезла старушку. Обитатели нашей квартиры обрадовались — покойница вывезена.

Сегодня, когда шла из столовой, поразилась тем, что буквально на каждом шагу встречала детские салазки с покойниками. Этих несчастных жертв голода везут на кладбище и на больших санях, где помещается несколько трупов. Из-за каких-то холстин торчат голые ноги. Покойникам обувь не нужна. Подумать только, что есть люди, которые извлекают выгоду даже в эти страшные дни.

Ведь с самого начала бомбежек появились мастера, которые занимаются воровством в разбитых квартирах и раздеванием трупов. Они сыты и процветают. Кстати, такие элементы имеются и в нашем доме. В прошлом это была бедная семья. Но с первых дней войны глава этой семьи поступил на работу по раскопкам. Теперь их не узнать: одеты в шелка, меха и каждый день сыты.

Личные пометки Лееба в записной книжке: Возвращение в Псков (штаб группы армий «Север». — Ю.Л.). Обсуждение обстановки вместе с генерал-полковником Бушем. Наступление противника по всему фронту вдоль Волхова. Прорыв противника в полосе обороны 126-й пехотной дивизии.

В этот день, открыв свой дневник, четвероклассник Алан Каргин записал: «14.1. Среда. Зина выменяла столярного клея и сделала студень. Студень вышла хорошая, съелась очень быстро, но она пахнет чем-то тухлым».

Сведения, поступающие с передовых, весьма скупы: в результате активных действий части Ленинградского фронта уничтожили несколько сот гитлеровцев.

Вновь был великолепный зимний день с чудесным голубым, частично покрытым облаками, небосводом. Здесь, в лесу, ощущаешь себя как в хрустальном дворце, как будто все создано из стекла и льда. И, несмотря на это, как посланцы из другого мира, появились певчие птицы, порхающие между льдом и снегом, и уже робко чирикающие. В блиндажи через толстый слой снега начинает просачиваться вода. После устойчивой температуры —20 и —30 градусов, сегодня лишь —18, и мы отчетливо ощущаем эту разницу.

Вечерами мы замечаем, что день стал длиннее. «Может быть, это уже первые признаки весны?» — спрашиваем мы себя осторожно. Но нет. Позади лишь половина января, а впереди полтора месяца суровой зимы. Но с каждым днем весна все ближе.

Личные пометки Лееба в записной книжке: Я еще раз попросил об отставке. Повторный приказ сверху, чтобы 2-й и 10-й корпуса продолжали удерживать свои позиции.

Примечание составителя Георга Майера:

В своих показаниях на Нюрнбергском судебном процессе № 12 по делу Верховного главнокомандования вермахта, протокол стр. 2374, фон Лееб подробно ответил на вопрос адвоката о причинах своей отставки:

«Для меня это не было скоропалительным решением. Это был итог многолетних раздумий. Причины моего решения заложены в общем развитии национал-социализма, в области внутренней и внешней политики, в области международно-правовых норм. Они заключались в недоверии ко мне лично, и они заключались в просчетах Гитлера, имеющих тяжелые последствия.