Юрий Лебедев: По обе стороны блокадного кольца

Оценка обстановки командующим группой армий «Север»:…По показаниям пленных следует ожидать наступления нескольких дивизий противника через Волхов. Предположительно, из состава 2-й ударной армии. Возможно, вчерашняя атака у Грузино на левом фланге 215-й пд имеет к этому отношение.

Но не исключено, что это была лишь разведка боем. Поэтому необходимо ожидать в последующие дни дальнейших крупных атак противника.

Командир частей радиоперехвата докладывает: «Сегодня впервые отмечены переговоры по радиосвязи 2-й ударной армии с Генеральным штабом Красной армии и 52-й армией».

Начальник штаба 18-й армии озабочен постоянными попытками противника вклиниться в стык между 11-й и 269-й пехотными дивизиями.

Только один снаряд, разорвавшийся в 13 часов 30 минут на Невском проспекте у дома № 85, убил 14 человек. Всего же враг выпустил по городу 69 снарядов. Убито 28 и ранено 39 ленинградцев.

Все больше становится сирот. 7 января принято постановление о расширении сети детских домов. Ассигнованы специальные средства и, несмотря на скудость запасов, выделены продовольственные фонды.

И еще один немаловажный вопрос рассматривался в этот день руководством города. Речь шла о составлении плана первоочередных восстановительных работ.

У убитого на Ленинградском фронте обер-ефрейтора Вальтера Зейбеля найдемо неотправленное письмо в Берлин. «Ежедневные атаки русских с участием самолетов и танков изматывают нас, — жалуется он приятелю. — Поверь, все, что происходит здесь, выше моих сил. Многие получили нервный шок. Часто спрашиваешь себя: когда же твоя очередь?»

Волховский фронт 7 января начал любанскую операцию, Северо-Западный — старорусскую. И все это в конечном итоге ради того, чтобы помочь Ленинграду.

Примерно час тому назад заходил приятель мужа, Петр Яковлевич Иванов. Этот всегда веселый, энергичный молодой человек изменился до неузнаваемости: худой, бледный и какой-то странный. Точно голод превращает всех людей в ненормальных.

Оказывается, он пришел узнать, существует ли еще большой серый кот, который принадлежал одной артистке, живущей в нашем доме. Он еще надеялся, что кот не съеден, так как знал, как эта артистка его обожала. Мне пришлось его разочаровать — ни одного живого существа, кроме людей, еле передвигающих ноги, в нашем доме не осталось. Все животные съедены либо обитателями нашего дома, либо энергичными соседями.

И начало этому положил сын именно этой артистки. Он особенно изощрялся в охоте на птиц. Переловил, каких можно было, а потом перешел на собак и кошек. Я уверена, что он не помиловал любимца матери, тем более что это был очень большой и жирный кот. Теперь в Ленинграде нельзя встретить ни кошки, ни собаки.

Мы, надо сказать, до сих пор не лакомились этими животными. Не потому, что не хотели, а потому, что не имели возможности их поймать.

Вчера на улице встретила нашего хорошего друга — Федора Михайловича. Тоже поразилась его видом. Ходит с палкой, имеет вид древнего старика, а ему, пожалуй, еще нет сорока лет. Рассказал, что по просьбе Ирины Левицкой отыскал где-то кошку и отнес им. Трудно себе представить, что Ирина, которая еще совсем недавно посмеивалась над страхами наступающего голода и уверяла, что в Ленинграде всегда найдутся люди, которые помогут и накормят, — теперь позарилась на кошку. Конечно, Ирина в свое время не принимала во внимание того, что голодать могут все поголовно. Исключение представляют только лишь большие начальники и те случайные лица, которые работают в различных складах и в распределителях.

Оказывается, Федя сохранил остаток своих сил лишь потому, что знакомый татарин продает ему хлеб по шестьсот рублей за фунт. Чтобы располагать такими огромными деньгами, Федя постепенно распродает замечательную коллекцию картин, оставленную ему в наследство отцом. «Черные цены» растут.

Сегодня впервые за 18 дней выбрался в лес, принес дров. Опробовал вашу теплую одежду и обувь. Теперь я не боюсь холода и могу ходить по самому глубокому снегу. Сегодня пришла ваша посылка. К моей радости, там была и бензиновая зажигалка. Она, как спаситель в беде, так как спичек здесь нет, а посылать их опасно и запрещено. Спасибо большое! Для условий России мы обеспечены так, как если бы были во французском Гавре.

Сегодня сидел в блиндаже вместе с Альфредом. Он читает «Уленшпигеля» из нашей библиотеки. На печке мы подогрели кофе. Сахар у нас есть. По телефону передают радиомузыку. На ночном небе ясно видны звезды и ощущается глубокий покой и умиротворение. Лишь изредка раздается пулеметная очередь, или же свет сигнальной ракеты показывает своим мерцанием, что там проходит линия фронта. Пушки молчат.