Сергей Аверинцев - Сергей Сергеевич Аверинцев

19.11.1992. Вчера на Аверинцеве на кафедре истории и теории мировой культуры, плотно сидящие молодые люди, многие очень хороши, прекрасная в чистоте своих 15 лет Маша. Прекрасное волшебство его присутствия, когда я пригрелся в уголке на своем чемоданчике между Седаковой и Варданом Айрапетяном. Ах всегда бы так. Своей слабостью, страшной операцией, на Западе за доро­гие доллары, он купил себе продолжение себя прежнего как уника: редкости уже не страшной, милой. Как хотелось бы обратно в тот уют, но... черный упругий на подступах (Седакова), излучающий ту неприступность Саврей стоит у дверей своего кабинета, бывшей комнаты секретаря парткома, он устраивает это безобидное пред­ставление, Аверинцева.

Внешности Спасителя в Евангелиях нет, говорил он, потому что евангелия не биографический жанр. Юный безбородый добрый па­стырь ранних изображений совсем не претендует на какую-нибудь конкретность. Живописцы римских катакомб возможно знали лю­дей, которые помнили и рассказывали об облике Иисуса Христа, или даже приезжали посмотреть на Иакова брата Божия — сходство! Хотя паломничество в Святую землю в христианстве не обязатель­но, не как в исламе и иудаизме, и высокие христианские авторитеты

399

даже против паломничества, потому что всё, вплоть до Голгофы, есть в любой самой бедной деревянной церкви. — Затем мы ведь во­обще можем, и это будет очень полезным занятием, задать себе во­прос, чего в Евангелиях нет, и в этом разряде рядом с лежащими на поверхности вопросами о возрасте и т.д. окажется многое другое. Я прошлый раз говорил о строгом воздержании евангелистов от каких бы то ни было оценок и мотивировок, столь важных для житийной литературы, и мне приходит на ум вопрос о правомерности и не­правомерности измерения некоторых новозаветных повествований мифом. Сходство с древним сакрально-мистическим рассказом есть. Текст дается без разъяснений. Разъяснения мы должны искать. Бо­гословие поэтому — теперь уже на все время существования этого мира— есть истолкование Евангелия, которое не содержит своего истолкования.

Евангелие от Иоанна может быть даже историчнее чем синоп­тики. У Иоанна видно, что мы имеем дело с учителем, способным говорить неожиданные вещи. У историографа на этом основании может сложиться ряд: школы Гиллеля, Шаммаи, Иисуса, причем нельзя отказать этому учителю в высокой степени оригинальности и неожиданности. — По церковной традиции Евангелие от Иоанна самое позднее, Джон Робинсон однако напоминает, что это недока­зуемо. Скорее всего, тут перед нами просто другая линия традиции, сложившаяся не в Палестине, не в Риме, а в Малой Азии. Замечена близость словаря Иоанна со словарем кумранских текстов. — Даже все евангелисты вместе, мы должны с этим мириться, рассказывают очень мало. Марк не рассказывает даже о воскресении Христа, не то что Лазаря. Конец его Евангелия явно приписан. На стихе 16,8 сло­вами &po|kri)VTo уйр [18],думает Аверинцев, кончается собственно рука Марка. — Некоторые евангельские изречения привязаны к какому-то ключевому слову, как бы «сказаны к слову». Человек не может жить без определенных ценностей, которые он обязан уважать, но он не имеет права ставить их выше святынь: святыни выше. Брак ве­ликое таинство, но девственность выше чем брак. Поэзия Пушкина такая же сила богосотворенного мира, как сила природы. — Слова

400

«Новый завет» есть у Иеремии [19]. Это и самоназвание Кумранской общины. Вечный завет? Да, это вечный завет, хотя есть и ожидания третьего завета. «Христос и вчера и сегодня и всегда.» Это имплици­рует вечность Нового завета, его неизменность до конца зона. Пере­читайте Иеремию. Я очень прошу прощения, но я устал и мне трудно говорить, поэтому может быть мы расстанемся.

19.12.1992. На заседании кафедры истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ. Аверинцев ужасается Сав-рею, мечтает о бегстве, уходе. Его примут и в другом месте, я советую к Афанасьеву, чтобы спасти тот философский факультет; но Афана­сьев видит только то, что он видит, понимает Аверинцев. — Я не по­нимаю, какой смысл знать, что С. ужасен, что он безумен, ужасаться и Иванову, притом слезно просить его не назначать С. заместителем директора и после этого выступать на кафедре об учебном процессе и спорить со мной, что все-таки у нас школа не молчания, а слова, перед всеми. «Нужна строгость». «Надо повторять, что дважды два четыре». «"Ауврсоткх; цт) 5арец оЬ яса&иЕТса [20]». Когда потом я говорил ему о трех исключенных с кафедры студентах: «Я ничего об этом не знаю, меня не было год, меня резали в Германии». Не надо знать — надо чувствовать.