Если после нескольких минут хода на максимальной скорости подводная лодка окажется впереди цели, вполне вероятно, что она сможет занять позицию для атаки. Если же цель окажется впереди подводной лодки, а расстояние до цели будет значительно превосходить максимальную дальность хода торпеды, положение безнадежно, если, конечно, цель по каким-либо причинам не повернет в сторону лодки или не уменьшит ход. Если этого не случится, судно противника уйдет целым и невредимым, даже не подозревая, что за ним следила подводная лодка.
2 января, после трехнедельного перехода, "Гаджон" прибыл в заданный район патрулирования. Противник не проявлял здесь никакой активности, и можно было подумать, что война нисколько не беспокоила японские суда. Навигационные огни у островов Кюсю и Сикоку горели, как в мирное время. Сампаны плавали с ходовыми огнями, а торговые суда, хотя и были затемнены, шли поодиночке, не делая зигзагов, и без охранения. Казалось, здесь не велось никакой воздушной разведки и патрулирования; единственными самолетами, замеченными с "Гаджона", были два самолета морской авиации, летевшие вдоль побережья острова Кюсю. Почти не было судов, следовавших в пролив Бунго или обратно; единственными судами, обнаруженными "Гаджоном", были небольшие каботажные грузовые суда.
В следующий раз японское судно было обнаружено 4 января 1942 года около 15.00, когда "Гаджон" находился под водой. В перископ лодки были видны только мачты и дымовые трубы транспорта. Гренфелл немедленно лег на курс сближения и дал полный ход. Подняв еще раз перископ, он достаточно хорошо увидел цель и определил ее курсовой угол - 90° правого борта; времени для маневра и сближения оставалось очень мало. Тем не менее он сумел сократить расстояние до 13 кабельтовых, при этом угол встречи составлял 120°. К сожалению, цель оказалась небольшой - каботажное грузовое судно водоизмещением около 1500 тонн, а расстояние до него было велико. Гренфелл решил, что в таких условиях лучше дать залп двумя торпедами с небольшим углом растворения, чтобы тем самым компенсировать все неточности в оценке курса и скорости цели. Торпеды были выстрелены, но обе прошли мимо цели.
Несмотря на наличие новых электромеханических приборов, командир лодки для определения курсового углами расстояния до цели должен каждый раз наблюдать ее в перископ, чтобы потом по этим данным торпедный автомат стрельбы мог рассчитать курс и скорость цели. Если расстояние до цели большое, даже незначительная ошибка в расчетах может привести к промаху. Гренфелл пришел к выводу, что на этот раз именно так и случилось, хотя он предусмотрительно пытался компенсировать возможные ошибки углом растворения. Но запоздалые сетования уже не могли ничему помочь; надо было просто ждать появления следующей цели и учесть предыдущие ошибки.
Однако прошло еще пять дней, прежде чем "Гаджон" встретил еще одно судно, но и в этом случае Гренфелл не смог с ним сблизиться больше, чем на 25 кабельтовых. Лишь 9 января около полуночи подводникам улыбнулось счастье. Луна только взошла, и "Гаджон" находился на поверхности, когда заметили грузовое судно водоизмещением 5000 тонн, идущее встречным курсом. Судно было затемнено, но освещенный лунным светом его силуэт отчетливо вырисовывался, в то время как "Гаджон" оставался в темной части горизонта. Ночью цель, как правило, появляется внезапно. На "Гаджоне" все было готово к стрельбе: наружные крышки двух носовых и двух кормовых торпедных аппаратов открыты, и торпеды в любой момент могли быть выстрелены.
На этот раз "Гаджон" имел в запасе несколько минут, чтобы выбрать лучшую позицию и подготовить к стрельбе другие торпедные аппараты. Гренфелл с дистанции 12 кабельтовых выстрелил из кормовых аппаратов три торпеды под углом встречи 100°. Он был уверен, что по меньшей мере одна торпеда попала в цель. На мостике "Гаджона" почувствовали толчок от подводного взрыва. Торпедисты в кормовом торпедном отсеке уверяли, что в цель попали две торпеды. Гидроакустик слышал звук взрыва и охарактеризовал его как непрерывную, ясно слышимую реверберацию с плохой диаграммой направленности.
Позднее таких данных было бы явно недостаточно для заключения о попадании торпед, но в то время на "Гаджоне" считали, что потоплено первое судно противника. Ничто так не поднимает моральный дух подводников, как звук взрыва торпед, попавших в корабль противника, поэтому на "Гаджоне" царило приподнятое настроение, Это была компенсация за все неудачи.
Читать дальше