Николай Ильин - Гвардейцы в воздухе

Полк перелетел на аэродром Шайковка Западного фронта, находившийся в восьми километрах к югу от города Спас-Деменска и ста километрах восточнее Смоленска.

Итак, мы снова на фронте. По нумерации наш полк оставался тем же, 129-м истребительным авиационным, но личный состав его обновлялся и прошел суровую школу первых дней войны. Короткий и горький этап, но без него, пожалуй, не было бы и последующих успехов в борьбе с фашистами на дальних подступах к столице нашей Родины.

II. На дальних подступах к Москве

Полыхали пожарами июльские ночи. Через "Смоленские ворота" враг рвался к Москве. Захват этого города, подчеркивалось в плане "Барбаросса", означает как с политической, так и с экономической стороны "решающий успех".

С падением нашей столицы гитлеровцы рассчитывали решить судьбу войны. На кратчайших путях к Москве, на широких прасторах Смоленщины и в междуречье Западной Двины и Днепра в тяжелых кровопролитных боях войска Западного фронта изматывали самую сильную группировку врага - так называемую группу армий "Центр", поддерживаемую вторым воздушным флотом.

После официального представления и знакомства полковник Олег Викторович Толстиков, командир авиационной дивизии, сразу же перешел к основному вопросу. Был он немногословен, производил впечатление человека замкнутого, чем-то удрученного. Впрочем, тогда многие были молчаливы. На всем протяжении огромного фронта шли ожесточенные бои. Выход гитлеровцев во второй половине июля на линию Великие Луки - Ярцево - Ельня ухудшил положение войск Западного фронта.

- Вы входите в смешанную сорок седьмую авиадивизию, - сказал Толстиков отрывисто и кивком головы показал на карту. - Фронт рядом. Фашисты наступают.

- Понятно, - коротко резюмировал Беркаль.

- А теперь расскажи о самочувствии летчиков, настроении людей, попросил полковник, переходя на "ты". Он взглянул в лицо командира красными, воспаленными от бессонницы глазами. - Только прошу правду. Слышишь?

- Ребята рвутся в бой.

- Это хорошо.

Сжатые губы полковника чуть тронула улыбка.

Беркаль хотел добавить, что полк в полной боевой готовности, состав полка отличный, молодежный, большинство коммунистов и комсомольцев, летчики, хотя еще не все обстрелянные, но народ отчаянный. Но этого не успел сказать - в землянку вошли двое: военком дивизии полковой комиссар Иваненко и начальник штаба полковник Дагаев.

Комдив охарактеризовал кратко наши задачи: сопровождать штурмовики и бомбардировщики, которые будут действовать по танкам, мотомехчастям и пехоте противника. Кроме того, летчики должны были вести воздушную разведку в тылу, проводить самостоятельные штурмовые действия по вражеским войскам и аэродромам. Толстиков предупредил, что истребительной авиации на Западном фронте у нас пока недостает, поэтому не исключено, что воздушные бои придется вести с численно превосходящим противником.

- Все ясно, - сказал Беркаль. - Разрешите приступить к боевой работе?

- Капитан, - остановил его начальник штаба авиадивизии. - Готовьтесь сопровождать бомбардировщики. Приказано бомбить вражеские аэродромы.

Командир полка посмотрел на карту, где кружками были обозначены аэродромы Ельни, Смоленска, Шаталово, Мошны. Полковой комиссар Иваненко перехватил этот взгляд и добавил:

- С аэродромов Ельни и Смоленска вылетают фашистские бомбардировщики бомбить Москву.

- Разрешите, идти. - Беркаль был взволнован. Ведь делалось все возможное, чтобы остановить врага. Но, выходит, усилий было еще недостаточно. Нужна отдача всех сил, а может быть, и самой жизни.

Перед землянкой он встретил командира эскадрильи Петра Коваца.

- Готовься, полетим на Ельню.

- Есть, готовиться, - спокойно отозвался комэск. Беркаль вспомнил, как тот появился в полку. Смущенно улыбаясь, протягивал каждому широкую, как лопата, ладонь и представлялся:

- Петром зовут.

Был он невысок, но широк, с мощной шеей, а лицо добродушное. Вступил в войну, имея за плечами боевой опыт, о чем свидетельствовал орден Красного Знамени за три сбитых над Халхин-Голом японских самолета. С высших тактических курсов немедленно попросился в боевую часть и в своем желании оставался непреклонен.

Комэском в нашем 129-м истребительном он стал сразу, хотя и был всего лишь старшим лейтенантом.

Кое-кто удивлялся такому назначению. Но это было справедливо: назначить отличного опытного летчика комэском.

Летчики лучше, чем кто другой, знали истинное положение на фронте. Они, часто бывая в воздухе, видели поединки танков на земле, наблюдали сражения артиллеристов и бои пехотинцев.