Анатолий Черняев - Совместный исход. 1973

Гаврилов рассказывал также, что сейчас к ним (с Демичевым, надо понимать) ежедневно поступают со всех концов жалобы на печать: более или менее серьезная критика сразу же вызывает протест соответствующих ведомств, которые тут же вносят свои предложения: снять редактора, объявить выговор, дать в «Правде» опровержение и т. п. Мы, говорит, отбиваемся, как можем. Но жалобщики работают «в струе»: понимают, что в конце концов найдут поддержку, потому что на самом верху «хотят, чтоб все всюду выглядело хорошо и в порядке».

Много в этой картине явно неправдоподобного, продиктованного озлобленностью человека, который почувствовал, что из-под него уходит почва. А между тем, уже лет 20 как он считал себя представителем пожизненно господствующего клана, и держал себя как хам и сволочь, которому все позволено. Демичев в роли борца за демократию... - довольно фантастическая ситуация, чтоб ее с ходу принять. Что-то, видимо, еще стоит за этими «дворцовыми» делами.

Интересно, есть ли связь между У томом «Истории КПСС», делом Яковлева, положением «химика», историей с наказанием за пьянку Загладина и Шапошникова, атмосферой Пленума?

9 мая 73 г.

День Победы сегодня. Виделись, как всегда с Колькой Варламовым. Походили по улицам, навесив планки. Посидели, выпили водки. О войне не говорили. Говорили о текущем. О повседневной суете нашей: он в Общем отделе, я в своем. Он вспомнил, как чуть было не сшиб с ног Сталина, столкнувшись на лестнице в Кремле (он работал тогда в особом секторе). Я поддакнул, как чуть было на днях не сбил с ног Суслова, возвращаясь утром через 1-ый подъезд с тенниса. Разница!

Старые становимся. Правда, я вижу это больше на других. В себе старость не чувствую и не очень-то она на мне видна. Тем не менее — 28 лет уже только после войны...

Вчера перед концом рабочего дня очередная «интимная» сцена у Пономарева. Советовался со мной, как ему отказаться от редакторства 12-томной «Истории КПСС». Я ему говорю: «10 томов вышло. Там вы значитесь. И как «общественность» поймет отсутствие вас в 11 и 12 томах? Однозначно, как отстранение в связи с историей 5 тома». Он отложил дальнейший разговор.

Вообще, говорит: «Стараешься, стараешься - и многотомники, и статьи, и делегации, и бумаги, и ему (?) материалы готовишь... А потом найдут какую-нибудь у тебя фразу и все летит к ебене матери...».

Неожиданно перешел на другую, но ассоциативно вполне уместную, тему: «Возьмите нашего премьера... Ведь ходил с петлей на шее. В конце 40-ых мы были близки домами. И жену я его хорошо знал и дочку, нынешнюю жену Гвишиани, еще маленькой знал. Сам я работал тогда в особом секторе при Политбюро... Он сам мне говорил, как, будучи кандидатом в члены ПБ, из рассылки материалов допроса Кузнецова и Попкова (ленинградское дело) узнал, что он, оказывается, вместе с ними планировал передачу Ленинграда Финляндии и т.п. Сказал мне, тогда помню: «Осталось мне несколько дней».

Вскоре после этого часа в два ночи позвонил мне Поскребышев:

- Ты материалы ПБ всем рассылаешь?

- Да, как всегда.

- Косыгину не посылай!..

- Почему?

- Не твое дело. Сказано - не посылай.

Я тогда, говорит Б.Н., убежден был, что его возьмут вот-вот. Тем более, что вместо двенадцати охранников, как обычно, ему их увеличили до сорока пяти.

Однако, как-то пронесло... А теперь? Ведь к месту и не к месту то и дело вспоминает Сталина: «Сталин сказал так-то», «Сталин велел делать так-то»... «Сталин решил бы этот вопрос так-то» и т.д. и т.п. Вчера принимали Асада (президент Сирии), так он даже и здесь сумел вставить о Сталине. Бюст на Красной площади — это его работа. Да еще Шелепина. Брежнев сдержанно относился к этой идее, не торопился. Но Косыгин добился, настоял. Что происходит? - Не пойму».

И перешел к своей статье в энциклопедии о Коминтерне. Написал ее я лет 7 назад для исторической энциклопедии. С тех пор она раза три перепечатывалась. Сейчас должна была идти во 2-ое издание БСЭ. Но Ковалев - главный редактор - как только пронюхал о решении Секретариата по У тому «Истории КПСС», сразу прислал поправочку к абзацу о культе личности, приведшему к ликвидации некоторых партий в 1938 году и многих видных деятелей Коминтерна.

В общественной жизни «прорвало». После Пленума и упоминания в резолюции о «личном вкладе» идеологическая атмосфера быстро заполняется Генеральным: речь с мавзолея 1 мая, речь в Варшаве при вручении ордена Ленина Тереку, телевизор: отъезд — проводы — встречи, отъезд в ГДР, там опять будут речи, потом будет вручение «Ленинской премии мира», потом ФРГ, потом США... И все речи и речи, по несколько раз передаваемые радио и телевидением. Никто не чувствует «обратной» реакции простого человека, массы, не говоря уже об «интеллихенции».