Семен Иванов - Штаб армейский, штаб фронтовой

Имелись у Василия Гавриловича Романова и другие конкретные данные. Так, из донесений командира 203-й стрелковой дивизии 63-й армии полковника Г. С. Здановича было известно, что перед его соединением находится 40-й полк 9-й пехотной дивизии румын с двумя поддерживающими артдивизионами. Его оборона включает две позиции: первая - из трех линий сплошных траншей с дзотами и блиндажами, проволочными заграждениями и минными полями; вторая, еще недооборудованная, расположена на расстоянии 2-3 километров. Линия ее окопов не сплошная, но и здесь есть минные поля и проволочные заграждения. Оборона прикрывается системой фронтального и косоприцельного огня с выносом максимального количества огневых средств, в том числе отдельных противотанковых пушек и ротных минометов, непосредственно в первую линию окопов. Противотанковые орудия, как правило, располагаются в 250-300 метрах от переднего края около перекрестков или у дорог, уходящих в нашу сторону. Позиции батальонных и полковых минометов находятся в 350-400 метрах от переднего края. На километр фронта оборудовано три-четыре дзота.

- Что ж,- резюмировал Григорий Давидович,- противник имеет хорошо организованную систему огня, которая во взаимодействии с противопехотными и противотанковыми заграждениями может стать серьезным препятствием для наступающих войск. Недостаток же неприятельской обороны кроется в ее линейности и малой глубине.

Тогда же Стельмах попросил нас подсчитать необходимую плотность стрелковых соединений, танков, а также прикинуть вероятное соотношение сил в целом по фронту и в полосе главного удара. Такая работа в штабе велась, но данные постоянно менялись, ибо войска фронта все более пополнялись, а с другой стороны, уточнялась и группировка противника. Григорий Давидович сказал, что он получил в Генеральном штабе данные о численности противостоящего врага.

- Их и примите за исходные при расчетах,- распорядился Стельмах, вручая мне сводку. Из нее следовало, что в 8-й итальянской армии, занимавшей оборону от Красно-Орехового до Базковского, насчитывалось чуть более 100 тысяч человек, в 3-й румынской, располагавшейся от Базковского до Клетской,- 130 тысяч и в находившемся во втором эшелоне за итальянцами и румынами 29-м армейском корпусе вермахта - 34 тысячи человек, то есть всего около 265 тысяч солдат и офицеров{230}. Орудий и минометов, по данным, полученным Стельмахом, у врага было 4222, а танков - 320{231}. Это количество боевых машин слагалось из 130 танков 1-й румынской танковой дивизии, из такого же числа машин 22-й танковой дивизии вермахта и 60 танков 8-й итальянской дивизии.

В войска нашего фронта на эту дату входило около 200 тысяч человек, 4200 орудий и минометов, 560 танков{232}.

Я доложил Г. Д. Стельмаху, что в соответствии с имеющимися данными общее соотношение сил и средств составляет: в людях - 1,3:1 в пользу врага; по орудиям и минометам - 1:1; по танкам - 1,7:1 в нашу пользу{233}. Далее предположил, что с помощью решительной перегруппировки мы можем создать на главном направлении перевес в людях и танках примерно в 2 раза, а в артиллерии - в 2,2 раза{234}. В заключение сказал:

- Учитывая, что артиллерия у румын и итальянцев уступает нашей, танки тоже, а боеспособность советского воина и румынского солдата, вынужденного воевать за чуждые ему интересы, вообще несравнимы, следует считать, что данное соотношение сил дает нам вполне реальный шанс на разгром врага.

- Однако вы оптимист,- ответил Григорий Давидович,- а Ставка считает, что этого мало и продолжает подачу нам резервов.

- Значит, мы не ограничимся первой фазой операции,- сделал я вывод.

В это время из 63-й армии вернулись Н. Ф. Ватутин и М. П. Дмитриев. Стельмах поспешил представиться командующему, а мы наконец получили возможность остаться наедине с Михаилом Петровичем. По-братски обнялись с ним. Ведь мы являлись с Дмитриевым не просто сослуживцами по 16-й дивизии имени В. И. Киквидзе, но и коллегами по роду работы - оба были начальниками полковых школ: я - в Новгороде, в 43-м стрелковом полку имени С. П. Медведовского, а он - на станции Медведь, что близ Новгорода, в артполку нашей же дивизии. Нельзя было в те дни без улыбки слушать, как он с серьезным видом каламбурил, утверждая, что подал рапорт по начальству о передислокации полка имени С. П. Медведовского по принадлежности на станцию Медведь.

- А тебе-то какая польза? - спрашивал я его, бывало. Он отвечал:

- Тогда нас из этого медвежьего угла переведут в Новгород.