Турсунбек Какишев - Сакен Сейфуллин

А ночью играют в аксуйек («белая кость»). Правила игры простые. Нужно ночью найти белую кость — асык лошади или верблюда. Их много в степи. Но найти надо ту, которую забросит ведущий игры. И нужно найти быстро. Поиск кости в лунной ночи сравнительно легок, а в безлунной — довольно затруднителен.

Душой этого молодежного веселья всегда были подручные кузнеца Ибрая — Усен и Арын.

В один из таких вечеров случилось маленькое событие, которое, однако, имело далеко идущие последствия. Толмач управляющего Амир схватил за руку понравившуюся ему девушку по имени Гулбану, приглашая ее к поиску аксуйека. Девушка вырвала руку и при этом порвала платье. Наступая, Амир нагло заявил ей:

— Не плачь, куплю шелковое взамен этого ситцевого. Джигиты с мозолистыми руками тебе его не купят.

Гулбану оттолкнула Амира и кинулась к группе молодежи, где затевали свою очередную игру Асан, Арын и Усен.

— Эй, джигиты с мозолистыми руками, — крикнула Гулбану, — вам бы следовало иметь мягкие руки, как лапы кошки или руки Амира!

Все оглянулись на Гулбану. Рукав ее платья висел на ниточке. Гулбану рассказала, что произошло. Усен решил отомстить Амиру. Он любил Гулбану.

Однажды, подходя к кузнице, Сакеи увидел Арына, Асана и Усена с бумагой и карандашом в руках. Они спорили, злились.

— Не получается у нас, а просить помощи у Ибрая стыдно, — услышал Сакен.

— Вон Сакен идет, может, он кумекает в этом деле. Усен подозвал Сакена. Друзья объяснили, что хотят осмеять Амира, но пока ничего у них не получается.

— Я знаю насмешливые стихи, их сложили в нашем ауле. Но сам я никогда ничего не сочинял, — начал было отговариваться Сакен.

— Ты сейчас свободен, попробуй, авось получится, — хором потребовали они. Сами же поспешили в кузницу.

Нежданно-негаданно на голову Сакена свалилось это задание, оно и во сне ему не снилось. Что делать? Неудобно отказать в просьбе старшим, но как выйти из затруднительного положения? Ведь он никогда не сочинял, даже и не пытался, не было необходимости. Но сказать, что он не в силах, тоже неловко — как-никак он ведь грамотный. К тому же считается, что любой казах умеет сочинять стихи. Не зря же ориенталисты утверждают, что казахский народ — народ поэтов. Об этом Сакену рассказала однажды Марфа Тимофеевна.

Сакен не пошел в кузницу, побежал домой. Второпях схватил карандаш и сразу же сел писать. Без остановки исписал полстраницы. Похоже или непохоже это на стихотворение? Над этим Сакен не задумывался. Он просто старался выложить то, что пришло на ум.

Но когда перечитал — ужаснулся. Получилась какая-то чушь, ни ладу, ни смысла. Прочитал еще раз вслух. Нет, эти стихи нельзя пропеть. Что делать? Неудобно перед кузнецами. А что, если начать со знакомого куплета?

Написал несколько строк, заученных с детства. Стихи как стихи…

Но ведь нужно выдумать свое. Трудно давались строчки. В голову лезли знакомые рифмы. А на языке вертелось:

Это подходит к поведению Амира, он же всегда старается быть на виду. Народ таких окрестил выскочками. Но как осмеять, осрамить его?

Набросал конец стиха:

Кажется, что-то получается. Надо бы так и продолжать. А подходят ли рифмы этого куплета к народной мелодии? Попробовал пропеть — ничего, как будто бы складно.

Опять взялся за карандаш. Писал, читал, снова писал, зачеркивал. Хотел было внести в стихи имена друзей, Гулбану, но они в стихи никак не вписывались. Так и не удалось их вставить в стрдеу. Теперь самое главное — прояснить общий смысл того, что он хочет сказать.

Сакен обрадовался, дописав эти строки. Даже закричал:

— Нашел то, что хотел сказать!

Еще раз прочитал написанное и выскочил из дому. Побежал к кузнице. Увидел, что кузнецы уже спускаются с холма. Догнал. Остановил и, задыхаясь от бега и волнения, тут же прочитал им стихи. Они слушали, перемигиваясь, посмеиваясь, и в результате одобрили три куплета.

Алтыбакан в разгаре. Нет конца веселью, но вот Усен и Гулбану запели. Им вторят Асан и Арын. Знакомая мелодия, но текст песни новый. Слушатели сразу заметили это, примолкли. Когда была спета последняя строка, молодежь огласила вечернюю степь громким хохотом. Посрамленный Амир убежал с вечеринки.