Андрей Сахаров - Степан Разин

Если бы уйти сейчас же в марте — сначала на Царицын, а потом дальше в Астрахань, на Яик, то можно было бы прорваться и людей увести. Но стояли струги, вмерзшие в снег, и дремал Дон подо льдом и снегом.

В первые дни апреля прибежали к Разину верные люди из Царицына и сказали, что взяли царицынцы Фрола за караул и послали людей в Москву с повинной, а многие ратные люди его ушли от беды кто куда, а иные побрели замаливать грехи в Черкасск, к Корниле.

Вскинулся было Степан, рванулся, хотел тут же скакать в Царицын вернуть город к себе, но потом задумался, зашатался. Если взяли Фрола, то и его так же могут взять; выслуживаются теперь царицынцы, в самый раз будет им выдать его царским воеводам, сразу искупят все вины. Да и не с кем на Царицын идти — было у него под рукой в Кагальнике едва ли пятьсот конных казаков. Надо было слать людей на Хопер, чтобы шли стоявшие там казаки немедля к Кагальнику. Потом пришли новые вести из Царицына, будто восстал опять город против царя, а Фрола там уже нет, везут-де его изменники в Черкасский городок. И не стало вдруг ниоткуда верных вестей и рассыпаться стали его разинские сторожи между Царицыном и Доном, побрели люди с них кто куда мог.

Но не хотел еще сдаваться Степан: был за ним Кагальников городок с пушками и людьми; с вновь построенной деревянной крепостью, заново поставленными рублеными избами, и было за ним приближавшееся лето, Волга, города на ней.

Ходил Степан по городку по-прежнему споро и деловито, но был уже в этой спорости какой-то повтор, потому что впервые за те последние годы не знал Степан точно, что же должен он делать, куда идти и с кем, и то ли сидеть в Кагальнике и ждать подмоги, то ли бросить все и податься на Астрахань со своими бывшими с ним людьми. А казаки смотрели на него, ждали, что скажет атаман. Но молчал Разин о главном, говорил лишь о разных мелких делах.

Он сидел, как часто бывало с ним в последние дни, один в своей горнице, положив руки на стол, думал о чем-то, что-то вспоминал, и казалось, вовсе не удивился, когда прибежали к нему караульные, крикнули, что идет со стороны Черкасска большое казацкое войско.

Разин спокойно вышел из избы, прошел к крепостным стенам, стоял смотрел из-за острога, как окружал со всех сторон Корнило Яковлев Кагальник. Привел на этот раз войсковой атаман поболее пяти тысяч — собрал, наверное, всех воинских людей, что были у него в Черкасске и в ближних городках.

Не стал медлить Корнило, тут же пошли казаки на приступ, закидали крепостную стену дровяным и камышиным сухим переметом, подожгли обогретые апрельским солнцем деревянные стены.

Горели крепостные стены, метались за ними в дыму и огне разинские товарищи, а сзади них загорались вновь поставленные дома. И не знали казаки, что делать — то ли тушить огонь, то ли отбиваться от наседавшего врага. Мало их было, и не хватало рук, чтобы совершить и то и другое. Приступавшие били до стенам из пушек и пищалей, ждали, когда сгорят стены и откроется сам собой проход в город.

Поначалу Степан еще верил, что можно будет отбиться, отсидеться: не такую уж плохую крепостицу построил он за весну. А там подойдет с Хопра Микиша Чертенок, придут люди из верховых городков, выручат.

Так и начал Степан: спокойно направлял своих казаков, поспевал во все концы, расставлял стрельцов вдоль стен, подбадривал пушкарей. А потом, когда начали бросать враги на стены горящий камыш и дрова, сразу же понял он, что если не потушит пожар, то потеряет город. Сам с багром в руках, под пищальным и пушечным огнем стоял Разин на стене, спихивал вниз горящие переметы, но уже задымились стены, поползли вдоль них подхваченные ветром быстрые струйки огня, а рядом падали под пулями и ядрами его товарищи, и немного их виделось сквозь наползавший отовсюду дым.

Бушевал огонь над Кагальником, как хорошие дрова в печке, весело потрескивали горящие стены, с шумом, в снопах искр падали вниз подгоревшие бревна, горели дома и дворы, клубы дыма плотно прикрыли городок. Молча стояли вокруг горящей крепостицы корниловские казаки, теперь они перестали стрелять, отодвинулись от нестерпимого жара подалее. Ждали.

И вот отворились ворота городка. Степан вышел из них первый — обгоревший, черный от дыма, но грозный, с пистолетом и саблей, а следом вышли немногие защитники Кагальника — обожженные и израненные.

Было это 13 апреля 1671 года.

В этот же день, едва догорел городок, вошло в него Войско Донское. Без сыска и расспроса бросились домовитые казаки на разинских товарищей, охотились за ними по всем закоулкам, резали молча, тихо, тащили к Дону, топили. В тот же день отослал Корнило тайный приказ в Черкасск, чтобы казнили тихо же и без шума всех близких Степана и Фрола.