Вячеслав Лебедев - Мичурин

Установил он также деловую связь главным образом по выписке плодовых семян, а позже пыльцы, и с иностранными специалистами садового дела — Вильмореном в Париже, Симоном Луи в городе Мец, в Лотарингии, с Левассером в Орлеане, Шпетом в Берлине и с бельгийским питомником Арданпон.

К 1882 году около шестисот наименований насчитывал реестр его коллекции плодовых растений.

Выписка южных и заграничных сортов поглощала почти все его скромные заработки. Во Францию, в Бельгию, в Голландию то и дело отправляло Козловское почтовое отделение письма-заказы Ивана Владимировича Мичурина с аккуратно надписанными адресами:

«Франция. Мец. Господину Симону Луи», или «Руан. Господину Бонно», или «Гаарлем. Фирме Ван-Вельзен». И рядом, по почтовому уставу, тот же адрес латинским шрифтом, которым он владел уже вполне свободно.

Чтобы заработать денег на все эти дорогостоящие заказы, Мичурин не щадил сил и здоровья.

Начальник Козловского железнодорожного депо, выходец из Шотландии, инженер Генри Самуэль Граунд, которого козловчане перекрестили в Андрея Самойловича Грунди, предложил Мичурину зимой 1881 года оборудовать электрическое освещение на станции Козлов. Дело это было новое. Электрическое освещение, изобретенное Яблочковым, только начинало появляться в крупнейших городах России. Но Мичурин, у которого был уже солидный опыт работы по механической части, смело принял предложение инженера.

Пользуясь консультацией Граунда, Мичурин быстро выполнил задание: пустил в ход установленную на станции динамомашину, умело и правильно применил арматуру, — словом, проявил себя таким блестящим и находчивым техником, что Граунд проникся к нему глубоким уважением.

— Бросили бы вы, господин Мичурин, возиться со своими садовыми делами, — говорил убежденно инженер. — При ваших способностях вы не меньше меня, инженера, сможете зарабатывать… Вы же готовый первоклассный электротехник.

Но Мичурин и слышать не хотел об измене садовому делу, об отказе от своих больших творческих замыслов. Осуществить их он был готов любой ценой.

Во время своих поездок по служебным делам молодой Мичурин всячески старался найти что-нибудь полезное для своих замыслов. Он выяснял, расспрашивал у садоводов, нет ли у них, например, плодоносящих корнесобственных деревьев, тоесть таких, которые выросли на своих корнях, непосредственно из семечка и имели при этом плоды хороших качеств. Он знал, что такие деревья наиболее выносливы по отношению к местному климату.

Но, как правило, в помещичьих садах были плодовые деревья исключительно прививочные, выращенные путем прививки почки или черенка культурного сорта на корнях дичка-подвоя.

Только одно неприхотливое и повсюду обильно плодоносящее корнесобственное деревцо обнаружил Мичурин за время своих садовых странствований.

Это была Китайка, которую он заприметил и полюбил еще в раннем детстве, та самая «золушка» Китайка, которую многие садоводы не считали культурным деревом и применяли чаще всего как подвой. Иначе говоря, они приравнивали ее к дичкам, используя ее для прививок к ней более ценных сортов черенками или глазками.

А между тем хоть и крохотные, чуть больше вишни, но румяные и довольно сочные плодики Китайки, широко шедшие для варки варенья, с очевидностью свидетельствовали, что этот полудичок испытал на себе когда-то преобразующий труд человека и попал на просторы великой русской равнины не случайно.

Мичурин донимал садоводов-старожилов расспросами, не слыхали ли они от отцов, от дедов, от прадедов чего-нибудь, проливающего свет на происхождение Китайки.

— Откуда явилось это деревцо? — допытывался он везде и всюду.

Разноречивы были толки, которые удавалось ему услышать, но одна из услышанных и подхваченных им версий больше всего ему запомнилась.

— Когда Ермак завоевывал Сибирь и Кучумово царство покорил, достался ему Кучумов сад, полный этой самой Китайки… Прислал Ермак этих яблочек в Москву царю Ивану Васильевичу Грозному в подарок вместе с соболями и золотом сибирским, а царь, отведав тех яблочек, боярам роздал и велел разводить. Делать нечего, раз царь велит… Насадили семечек от этих яблок, и прижилась с тех пор Китайка на русской земле.

Это сказание понравилось Ивану Владимировичу Мичурину не только романтизмом своим, не только ароматом истории, овевавшим его, — оно подтверждало некоторые собственные мысли и догадки Мичурина. Китайка действительно оказывалась не простым деревцом, не дичком, а культурным сортом далекого восточного происхождения, может быть, в самом деле попавшим к сибирскому хану Кучуму из Китая. В дальнейшем Мичурин установил существование в Северо-Восточном Китае яблони Сяо-ли (Pyrus prunifolia chinensis В.) — прямой родственницы русской Китайки. Интерес Мичурина к Китайке все более возрастал. Он понимал, что это неприхотливое деревцо, перекочевавшее из Китая в Сибирь, а затем в среднюю полосу России, может явиться замечательным исходным материалом для создания новых зимостойких сортов яблонь.