Юрий Сааков - Любовь Орлова. 100 былей и небылиц

«Так что домашнее хозяйство актрисы, – шутила пресса, – понесло значительный ущерб».

Другие «издержки производства» нанесли «ущерб» не только домашнему хозяйству актрисы, но и ей самой. В первый же день обучения у своей знаменитой тезки Орлова, пытаясь, согласно инструкции, «легким вздутием губ» вытянуть нитку из челнока, втянула ее в себя так глубоко, – сообщает Кушниров, – что пришлось долго и мучительно изымать ее из дыхательного тракта.

Как бы то ни было, «когда Орловой был освоен «лабильный» станок и даже «поцелуйный батан», – сообщала пресса, – процесс ее обучения посчитался законченным».

Однако едва закончился этот «процесс», пришлось приступать к другому обучению езде на автомобиле. Это далось актрисе гораздо легче, чем «поцелуйный батан».

«Двадцать шестого (августа 1939 года. – Ю. С.), – пишет она аккомпаниатору Миронову, – состоялись первые съемки «Золушки» (первоначальное, до переименования его Сталиным в «Светлый путь», название фильма. – Ю. С.). Проезды на машине по павильонам (только что открывшейся ВСХВ. – Ю. С.). Ездила сама за рулем. Жертв нет».

Спустя несколько дней, 7 сентября, встретив Орлову там же, на ВСХВ, пришедший на осмотр Выставки корифей МХАТа В. Качалов сфотографировался с ней – Таней Морозовой.

А спустя пять лет, в Барвихе, написал на этом фото стихи:

Так «любил» и так «поклонялся», что собирался в паре с М. Блюменталь-Тамариной изобразить «жюри» на Олимпиаде художественной самодеятельности в «Волге-Волге»…

В отличие от «Волги-Волги», Сталин не пришел в восторг от следующего фильма Александрова «Светлый путь». И режиссер с актрисой не на шутку загрустили, особенно потому, что за полгода до окончания фильма Сталин оповестил страну об учреждении высшей, своего имени, премии в области литературы и искусства. А так как премия присуждалась за последние, естественно, достижения, то ее получение показалось звездной паре проблематичным. И Орлова, считает М. Кушниров, зная сталинскую непредсказуемость, даже мучилась бессонницей…

«Вечерами, – пишет он, – гуляя по Глинищевскому переулку, Александров и Орлова встречали В. Немировича-Данченко, соседа по дому, одного из председателей Комитета по Сталинским премиям, и с напускной беззаботностью, но выжидательно, поглядывали на него. Прикладывая руку к шляпе и любезно улыбаясь, он проходил мимо, давая понять, что решения еще нет. Но вот в один из таких вечеров он приостановился, улыбчиво поглядел на соседей и выразительно кивнул.

Новоиспеченные лауреаты тут же уехали во Внуково поджидать официальных подтверждений. Через день, 15 марта 1941 года, они, как всегда, вышли поутру на прогулку на заснеженную улицу, ведущую к Внуковскому шоссе. И тут же увидели вдалеке свою машину, рано-рано отъехавшую в Москву за покупками и газетами. Шофер, на ходу открыв дверцу, высунулся из кабины и, потрясая газетой, закричал: «Поздравляю лауреатов первой степени!» И, не успев вывернуть руль, глубоко зарылся в кювет».

В официальном сообщении было четко указано, что Сталинская премия первой степени дана Александрову и Орловой за картины «Цирк» и «Волга-Волга». Последняя картина, таким образом, достойной премии не признавалась. Так что это был «праздник со слезами на глазах»…

Однако мнение народа, даже такого послушного, как советский, не всегда совпадало с мнением Главного кремлевского критика. И о «Светлом пути» зрители сочиняли целые поэмы: