Георгий Ушаков - По нехоженой земле

Когда небо затягивается облаками, исчезают и звезды. Тогда все окутывает непроглядный, черный мрак. Темнота в такие дни ощущается, как физическое тело. Кажется, что ее можно ощупывать руками, мять и формовать, словно глину или тесто, а сознание того, что ощущаешь это в полдень, еще больше усиливает впечатление. Так идет день за днем. Нам кажется, что мрак сгущается все больше и больше. Часто кто-либо из товарищей, возвратившись с улицы в домик, заявляет:

— Ну и темнота же сегодня! Такой еще не было! Но это уже самообман. Мрак не может больше усилиться. Сегодня темно, как вчера, а завтра будет так же темно, как сегодня.

Нагрянувшие в начале полярной ночи тридцатиградусные морозы продержались недолго. Юго-западные и южные ветры принесли резкое потепление, облачность и туманы. Почти месяц удерживается теплая пасмурная погода. В отдельные дни температура воздуха поднимается почти до нуля.

Если нет ветра, антенна, провода, мачты, ветряк, столбы, крыша домика обрастают толстым слоем изморози, а при ветре их покрывает ожеледь. Однажды она превратила антенну в огромную нитку ледяных бус. Лед нарастал на канатике двое суток. Сначала антенна была похожа на толстый ледяной жгут. Потом, по мере дальнейшего обрастания льдом и провисания канатика, этот жгут начал дробиться на отдельные цилиндры длиной от 10—15 сантиметров до одного метра. Когда диаметр ледяных цилиндров достиг 5 сантиметров, бронзовый канатик не выдержал и антенна обрушилась на землю. Не меньше досаждает и изморозь. На улице ни к чему нельзя прислониться. Изморозь пристает к одежде, точно масляная краска.

Наш ветряной двигатель прекрасно работает при скоростях ветра не меньше 5 метров в секунду. Поэтому в последние недели с преобладанием легких южных потоков воздуха он часто бездействует. Когда начинается метель, наша первая забота — запустить ветряк, чтобы пополнить запасы электроэнергии. Но после передышки ветряк начинает капризничать даже при скорости ветра в 7—9 метров. Пропеллер еле поворачивается, точно не в состоянии сразу пробудиться после многодневного сна. Причиной этого всегда является иней, слоем в 3—4 сантиметра осевший на пропеллере и мешающий его обтекаемости. Надо забраться наверх, счистить корку, и лишь после этой операции раздается характерный шум и лопасти винта сливаются в один трепещущий круг.

Теплая пасмурная погода лишает нас даже удовольствия прогулок. Липкий снег пристает к лыжам, когда мы пытаемся пробежаться в темноте. А при поездках на упряжках собаки с трудом волочат по такому снегу даже пустые сани. Снег набивается собакам в лапы, смерзается ледяными комками между пальцами и распирает их. Длинношерстные собаки тащат на себе все более и более увеличивающиеся куски намерзшего снега.

Нам совсем не нужны ни тепло, ни сплошная облачность, ни южные зефиры. Ноябрьское потепление и связанные с ним многочисленные неприятности всем осточертели. Мы мечтаем о морозах, ясном небе и негодуем.

— Ну что это за полярная ночь?! Просто темная ночь в Крыму...

Охотник называет такую погоду идиотской. В науке О климате нет такого термина. Но если бы ученые-метеорологи познакомились здесь на месте с такой погодой и хотя бы один день поездили при ней на собаках, то и они вряд ли бы подобрали другое выражение для ее характеристики. Термин охотника если и не дает достаточно конкретного представления о самой погоде, то ясно определяет отношение к ней человека.

Несколько метелей, пролетевших в первой половине ноября, не отличались ни продолжительностью, ни силой. Но все же по окончании их, как правило, перепадали день-два желанной погоды. Поэтому нет ничего удивительного в том, что все это время мы мечтали об улучшении погоды, понимая под улучшением добротную, свирепую полярную метель. Казалось, что только она может освободить небо от панциря застоявшихся туч, разметать их, показать нам звезды и привести вслед за собой морозы, полагающиеся в ноябре на 80° северной широты.

Сегодняшнее «улучшение» погоды заметно подняло наше настроение. Ветер постепенно переходит к востоку и усиливается с каждым часом. Разноголосо шумит мрак, свистят незримые крылья бури, с бешеной скоростью переносятся целые тучи снежной пыли. Все вокруг напоминает бушующее море. Наш домик время от времени вздрагивает, как корабль под ударами волн.

На тринадцатичасовые наблюдения мы выходим вдвоем с Ходовым. Та же картина, что и утром. Только свита на этот раз другая. Кроме Варнака нас сопровождает и Полюс. С полдюжины других собак то появляются у ног, то исчезают в снежном вихре. Метель намела сугроб вровень с проволочной загородкой собачника. Псы воспользовались этим, выбрались на свободу и, несмотря на метель, чувствуют себя счастливыми.