Георгий Ушаков - По нехоженой земле

С утра слабый восточный ветер. Порошит мелкий снег. Выходим на юг. Берег низкий, сложенный суглинками. С утра в глубине Земли видим небольшие возвышенности. Позже — видимость все хуже и хуже. Наползает густой и сырой туман. Временами мы уже ничего не можем разглядеть даже в 25—30 метрах. Придерживаемся берега. Вдоль него местами возвышаются валы ила. Это работа льдов. Сейчас льды здесь неподвижны. Незаметно, чтобы они часто вскрывались. Летом ветер иногда прижимает их к берегу, и они вспахивают прибрежные отмели. Плавника почти нет. Только иногда видим полусгнившие мелкие обломки. Дерево в Арктике разрушается очень медленно. Значит, гнилушки эти пролежали здесь сотни лет.

Туман инеем оседает на одежде, снаряжении и собаках. К вечеру все собаки стали белыми, да и сами мы напоминаем сказочных новогодних дедов. Это забавно, но еще более — неприятно. Туман все время досаждает нам. Меховая одежда отсырела. В палатке иней. Спальные мешки влажны. Если бы сейчас ударил сильный мороз, было бы совсем нехорошо. К счастью, за все наше путешествие температура не падала ниже —16°.

Весь день мы идем вдоль берега, в основном на юго-запад. Только на сороковом километре пути берег круто поворачивает на юго-восток и образует острый мыс. Здесь решили прекратить съемку. На конечной точке поставили веху из гнилого плавника и разбили лагерь.

Пишу дома, сидя за столом. Тепло, сухо, комнату заливает электрический свет.

Утром, снявшись с бивуака, пошли на запад, рассчитывая выйти на острова Седова в районе нашей базы. Шли в густом тумане. Юго-западный ветер часто поднимал метель. Никаких ориентиров не было. Продвигались буквально ощупью, часто останавливаясь и сверяясь с компасом. Пережидать погоду не хотелось. Да и кто знает, сколько продержится этот туман! По показаниям одометра, мы были где-то близко от дома. Короткий день кончился. Накрыла темнота. Вместе с туманом она образовала непроницаемую черную стену, но мы шли вперед, стараясь не потерять друг друга. В результате отклонились к северу и впотьмах наткнулись на гряду старых торосов. Зная по прежним наблюдениям, что гряда идет на север, повернули вдоль нее на юг. В темноте несколько раз вновь забирались в торосы.

Среди них и днем-то еле-еле пролезешь, а ночью тем более. Ежеминутно то упирались в отвесные стены, то сваливались в ямы. Когда в темноте падаешь в такую яму, она кажется бездонной. Наконец, выбравшись из торосов, ткнулись в знакомую западную оконечность Среднего острова. Отсюда мы могли добраться до базы даже с завязанными глазами.

В 22 часа подкатили к домику. Нас встретил радостный Ходов. Из окон яркими снопами бил электрический свет. За сегодняшний переход сделали 66,8 километра.

Сейчас Ходов пытается передать телеграмму в Москву о результатах нашего похода.

Вот они:

1. Западные берега Северной Земли найдены.

2. Заснято сто сорок пять километров побережья.

3. Расстояние от нашей базы до Северной Земли и состояние льдов не являются непреодолимым препятствием для выполнения работ по исследованию и съемке Земли.

4. Зная местонахождение берегов Северной Земли и условия достижения их, мы с половины зимы, еще в темную пору, сможем начать заброску продуктов на продовольственное депо. Основу его мы уже заложили, перебросив на Землю первую партию продуктов.

5. Укрепилась уверенность, что с нашими скромными силами мы выполним взятые на себя обязательства, хотя это и потребует много упорства, труда и, может быть, лишений.

«...Видели солнце. Тусклым багрово-красным пятном оно просвечивало сквозь облака.

Здесь, почти на 80° широты, появление в эти дни солнца, даже в виде расплывающегося за облаками пятна, целое событие.

Впереди четырехмесячная полярная ночь. И поэтому смотришь на затуманенный багровый диск с жадностью, как бы стараясь сохранить его как можно дольше в памяти, в глубине сердца. В Арктике отчетливее, чем где бы то ни было, человек чувствует всю мощь солнца, всю его живительную силу. Кроме того, солнце кажется связывающим звеном с миром, лежащим где-то далеко на юге. С уходом светила наш мир станет непохожим на мир остальных людей также, как полярная ночь непохожа на яркий южный день».

Это страница из дневника за 18 октября. Она отражала наши настроения накануне полярной ночи.

Мы, за исключением Васи, были знакомы с такой ночью, хотя и с менее долгой, чем предстояло пережить на этот раз. Никого из нас она не пугала, и мы встречали ее как должное. Но человеческая привычка жить под солнцем, ежедневно видеть его над головой или хотя бы чувствовать, что оно где-то за облаками, была крепка и в нас. Мы знали, что полярная ночь раскинет перед нами незабываемые по красоте картины полярного сияния; знали, что в периоды полной луны льды будут казаться отлитыми из серебра; что в самом мраке полярной ночи, бушующем метелью, много величественной и грозной поэзии; наконец, мы точно знали, в какой день и час через четыре месяца снова увидим солнце. Но все это не могло изменить нашего настроения. Мы то и дело возвращались к солнцу в своих беседах. Нам хотелось его видеть. Словно прощаясь с любимым существом, мы хотели насмотреться на него, запечатлеть каждую черточку лица, запомнить последний взгляд...