Георгий Ушаков - По нехоженой земле

И так изо дня в день. Только однажды, как будто для доказательства, что и здесь существует настоящее небо, облака рассеялись. Низкое, но яркое солнце осветило бездонную лазурь небосвода. Голубым пламенем вспыхнули изломы льдин. Темно-синие тени легли на розовеющий снег. Арктика заиграла праздничными красками. Сразу стало легче дышать — мы словно сбросили толстое душившее нас одеяло.

Но коротка была наша радость! Не прошло и трех часов, как на северо-западе появилась очередная стена тумана. Она надвинулась тягучей серой массой. Казалось, что туман можно резать ножом — так он был плотен и густ. Исчез голубой купол. Потухло солнце, поблекли краски. Все окутала туманная мгла. Она размыла очертания предметов, потушила блеск льдов и вернула сумрачные будни.

Вообще в это время года день без тумана здесь такая же редкость, как полярное сияние над Москвой. Иногда туман идет чередующимися полосами и наваливается много раз в течение дня. Иногда он держится сплошной массой, и за все сутки в нем не увидишь ни одного просвета. Воздух насыщен влагой, как на дне глубокой, сырой ямы. Часто туман близок к моросящему дождю, а при похолодании кристаллизуется в мелкие шарики и высыпается на землю миллиардами белых крупинок — точно дождь из манной крупы. Наши мачты, антенна, домик и окружающие его предметы, в зависимости от температуры воздуха, покрывались то нежными, пушистыми кристаллами изморози, то твердым покровом ожеледи, достигавшим четырех-пяти сантиметров.

Все это, вместе взятое, а также отсутствие в районе нашей базы не только гор и скал, но и вообще сколько-либо заметных возвышенностей делало окружающий пейзаж еще более однообразным, суровым и мрачным. Ни одного яркого пятна, ни одной резкой линии, которые привлекали бы взгляд,— все было полого, сглажено и тоскливо-серо.

Я видел обиженную природой Чукотку, метельный остров Врангеля, два раза посетил плачущую туманами Новую Землю, видел Землю Франца-Иосифа с ее эмалевым небом и гордыми скалами, одетыми в голубые застывшие потоки ледников, но нигде не встречал такой суровости и гнетущей человека безжизненности линий, как на нашем островке.

Отвлекала и радовала только мысль о том, что не все месяцы похожи на сентябрь, что рано или поздно мороз убьет туманы и мы увидим блеск льдов, фантастически рассвеченные солнцем снежные поля и небо, пылающее полярным сиянием, а на самой Северной Земле найдем и гордые скалы, и каскады ледников.

Неустойчивая погода держалась весь сентябрь. Туман сменялся снегом, снег крупой, потом снова приходил туман. Ветер часто в течение одного дня обходил все румбы от севера до юга. Временами гуляла метель. Ветер несколько раз усиливался до штормового и поднимал на море сильное волнение.

Первый сильный шторм со снегопадом и метелью мы пережили через неделю после ухода «Седова». Он налетел с юго-запада, разломал остатки ледяного припая с морской стороны острова и разрушил большой участок неподвижного льда, державшегося до этого к юго-востоку от базы. Уцелели льды только в проливе между островами.

Через пять дней разразился второй шторм. Он был еще более жестоким и продолжался двое суток.

Высокие волны обрушились на наш маленький остров. Они бешеной лавиной мчались к домику. Только узенький мысок, волнорезом ставший на их пути, прикрывал базу экспедиции. В реве моря и визге метели потонули тревожные крики мечущихся чаек. Вал за валом с оглушительным шумом разбивался о мыс. Пена взлетала до верхушки радиомачты и скоро одела ее в ледяной панцирь.

Недалеко от острова какой-то отставший от плавучих льдов и заблудившийся в океане небольшой айсберг, точно корабль, потерявший управление, одиноко боролся с разбушевавшейся стихией. Плавучие льды смиряют любое волнение. Но сейчас айсберг оказался с бурей один на один. Как известно, один в поле не воин. Волны потешались над ним, как хотели. Они то высовывали его метров на двадцать вверх, то совершенно скрывали в своей пучине — словно он был бутылочной пробкой, а не тысячетонной громадой.

Мы наблюдали грандиозную картину. Зрелище было потрясающим, можно было любоваться часами. Но нам мешала тревога за свою судьбу.

Лохматые волны бушевали в двадцати метрах от нашего домика. Ледяной вал на берегу, где обычно стояла наша шлюпка, смыло. Только полутораметровая галечная гряда прикрывала базу от бушевавшего моря. Брызги летели в окна домика. В лагуне, позади него, уровень воды поднимался на глазах. Вода приближалась к домику с тыла. Потом она проникла сквозь гальку берегового вала и образовала озеро рядом с продовольственным складом.