Анатолий Черняев - Совместный исход. 1980

И кроме того, опять экономические требования, которые превышают в десятки раз экономические возможности. Те, кто за спиной Валенсы, не выдвигая прямо претензий на власть, ведут дело к экономическому хаосу, чтоб нынешняя власть сама ушла. Обещают - на силу ответим силой. А производство падает, рабочие у станков занимаются дискуссиями, доверие не восстанавливается, и «Солидарность» в этом воззвании первым пунктом требует узаконения официальной политической оппозиции.

Наш народ ничего почти не знает, что происходит в Польше. Узнает, когда туда будут посланы наши танки. А это не исключено, если нынешнее руководство уступит или начнет уступать власть «Солидарности».

Продолжаю читать Боффу об истории КПСС после войны. Ведь все всем известно про нас. Все уже написано (несмотря на то, что мы тщательно скрываем и архивы, и то, что сами знаем и видим). Все уже прочитано, кем нужно. Чего же мы пыжимся! Наша традиционная позиция - «раз мы не признаем, этого не существует или не должно существовать» - уже давно ни на кого не влияет. Морально-идеологический престиж наш находится ниже самого мыслимого уровня. И он падает все ниже от того, что мы лжем, лжем и лжем своему народу, себе, всем другим народам и партиям. А то, что не укладывается в эту ложь, рассматриваем как антисоветчину, вражеские происки или ревизионизм.

Даже такой, в общем-то поверхностный факт - эта самая Берлинская конференция, про которую, впрочем, никто из нашего руководства и знать не хотел. И только наша интрижка по наущению Б.Н. - через посла Отта добраться до Хоннекера, чтоб он, узнав, что Пономарева не пускают в Берлин, позвонил Брежневу, только эта мелкая игра позволила Б.Н. таки поехать. Но не в этом дело. Доклад, над которым трудились три месяца. Очередное «учение Пономарева», состоящее из восьми тире на этот раз о том, что такое страны социалистической ориентации. Это же дешевое пропагандистское клише, которое невозможно спроецировать даже на «самую хорошую» такую страну.

И это - не самая опасная и не самая глубокая ложь, которой мы служим.

Да, Польша может стать камнем преткновения всего послевоенного социализма.

21 октября 80 г.

Через три часа начнется Пленум ЦК. А в воскресенье я встречался с Бовиным. Он в санатории Герцена «реабилитируется» от чего-то, а до этого был около месяца в больнице. А еще до этого он, как и всегда в таких случаях вместе с академиками Арбатовым и Иноземцевым и помощником Цукановым, почти все лето сидел на «даче» в Волынском-2 - готовили «внутреннюю» часть Отчетного доклада к XXVI съезду. В сентябре их переключили на подготовку речи Брежнева для сегодняшнего Пленума. Пленум посвящен в основном плану 1981 года.

Речь они подготовили под впечатлением Польши и почти отчаянного положения в нашем собственном хозяйстве. (Бовин мне передавал свой разговор с Байбаковым - в порядке подготовки к тексту. Тот сказал: «Я просто не знаю что делать!») Сашка не очень распространялся насчет содержания «первого проекта». Но смысл примерно был такой: «В отличие от прошлого я не буду говорить обо всем, не буду давать общих оценок наших достижений. Поговорим сначала о главном - о продовольственной проблеме. Как могло случиться, что мы оказались в таком положении. Между тем, у нас отличная политика была намечена на сентябрьском Пленуме 1965 года. Но мы ее фактически забыли и теперь вбухиваем огромные суммы в сельское хозяйство, а отдача все меньше и меньше» И т.д. с конкретными данными и о сельском хозяйстве, и о транспорте, и о промышленности.

С этим текстом числа 10 октября трое вышеупомянутых (без Бовина) поехали к Брежневу «на громкую читку».

И впервые за 13-15 лет «совместной работы» текст был категорически отвергнут. Причем, четыре раза Л.И. заявлял, что он вызывает у него раздражение и два раза обозвал его очернительством. Тем не менее - обычная тактика нашего Генсека: заручиться «коллегиальной» поддержкой - он послал его некоторым членам ПБ и некоторым Секретарям, обзвонив их предварительно. (Можно себе представить было заранее, какая будет у них реакция - всем он говорил о своем раздражении). Однако, некоторым он не сумел почему-то дозвониться: Громыко, Устинову, Капитонову. Эти прислали прямо таки восторженные отзывы, взахлеб, что называется. Например, Громыко: «Это действительно партийный, ленинский подход. Как ты хорошо и сильно ставишь главные вопросы. В самом деле, до каких пор можно терпеть такое положение. Посмотри в Америке: там одна Калифорния кормит овощами и фруктами всю страну, а у нас. Почему, например, Молдавия и Грузия не могут выполнять эту роль». И т.п. Капитонов распространялся насчет глубины марксистско-ленинского анализа, заслуженной остроты и т.д. Устинов полностью одобрил «подход», хотя и в спокойных тонах. Это - те, кто «не знал, что текст вызвал раздражение». А те, кто знал - Суслов, Андропов, Тихонов - раздолбали его беспощадно. Суслов аккуратно вычеркнул все голо критические, т.е. не сбалансированные достижениями места, а в перечне слов: «бюрократизм, хамство, чванство» смахнул «хамство». Андропов помимо вычеркивания начинил текст комсомольскими восторгами по поводу грандиозных достижений. Тихонов искромсал весь текст и вырубил все, что относилось к управлению, планированию, организации производства.