Александр Шульгин - Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

В дальнем конце комнаты был камин, выложенный из камня; рядом с камином, сбоку, лежали дрова и были аккуратно сложены какие-то картонные коробки. С другого бока стоял старый, вышедший из моды застекленный книжный шкаф. Он был наполнен подписанными бутылками всех размеров. Над камином тоже были полки, а на них стояло еще больше бутылок, большинство -маленькие. Повсюду были металлические трубки, стеклянные лабораторные стаканы и резиновые шланги.

Я снова рассмеялась: «О Боже милосердный!»

- Этого ты тоже ожидала?

- Нет, - покачала я головой, - нет, конечно, я не могла этого ожидать!

- Это рабочая лаборатория, - сказал Шура. - Настоящая рабочая лаборатория должна выглядеть как мастерская художника, а не стерильная комната со столами без единого пятнышка и коврами во весь пол, как показывают по телевизору. В его голосе прозвучали оборонительные нотки.

- Я никогда не думала, что химическую лабораторию можно сравнить со студией художника; это интересный взгляд. Но он имеет смысл лишь тогда, когда думаешь об этом.

- Здесь было сделано много работы, - сказал Шура. - И много магических событий случилось в этом месте на протяжении многих лет.

Он любит это место; он действительно любит эту комнату и то, что он здесь делает. Я чувствую, как эта привязанность витает в воздухе.

- Думаю, это удивительное место, - сказала я. - Странное, таинственное, оно выглядит, как лаборатория сумасшедшего ученого из кинофильма. Уверена, ты это понимаешь.

- Я никогда не смотрел фильмы про сумасшедших ученых, - ответил Шура.

- Доктор Джекилл и мистер Хайд? Франкенштейн? Шура покачал головой и пожал плечами: «Наверное, я просто культурно отсталый».

- Да ладно тебе. Я должна вытащить тебя на эти спектакли, если их снова будут ставить в театре. Может быть, тебе удастся поймать эти фильмы по телевизору. Обычно старые фильмы показывают ночью в пятницу, иногда в субботу.

- Боюсь, это не получится, потому что я не смотрю телевизор. У меня в доме есть один, но я не помню, когда включал его в последний раз.

- Ничего страшного, - улыбнулась я, - не беда. В любом случае, ты ничего не теряешь.

По крыше вдруг что-то резко ударило, и я посмотрела наверх, испугавшись.

Шура сказал: «Может быть, сосновая шишка; они всегда падают с крупных деревьев».

- А что это там, в больших коробках около камина? - спросила я у него.

- А, это... по большей части, показания с судебных заседаний.

- Судебных заседаний?

- Я думал, что уже говорил тебе, что на суде выступаю в роли так называемого свидетеля-эксперта. Меня привлекают к делам, связанным с наркотиками - запрещенными наркотиками. И иногда полиция привозит мне доказательства по делу вот в таких коробках. Проанализировав то, о чем меня просили, я уведомляю их, что я закончил. Предполагается, что они должны приехать и забрать этот хлам, но порой он просто остается здесь, потому что никто за ним не приезжает. Возможно, дело забирают из суда, или происходит еще что-нибудь такое, и все теряют к делу интерес. Никогда не знаешь наверняка, да у меня нет ни времени, ни желания прослеживать причины. Так что эти коробки стоят здесь годами.

- Понимаю. Думаю, что ты не отваживаешься выбросить что-либо подобное, даже с учетом всех вышедших сроков. Просто на всякий случай, да?

- О, не думаю, что кто-нибудь приедет забирать эти коробки. По правде сказать, они находятся здесь так долго, что я уже их просто не замечаю. Наверное, мне надо как-нибудь разобрать эти судебные материалы и выбросить совсем уж старые.

Когда мы собрались уходить, я увидела прикрепленные к стене рядом с дверью какие-то листки бумаги, похожие на официальные документы. Я уже потянулась к одному из них, как Шура сказал: «Это разрешение, которое позволяет мне работать с наркотиками, внесенными в пять списков Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках. В списке числятся такие наркотики, как ЛСД, марихуана и героин; они запрещены, незаконны, и ты не можешь иметь с ними дела, даже в исследовательских целях, без того, чтобы полдюжины правительственных учреждений не заглядывали тебе через плечо.

Направо от входной двери располагался просторный кабинет с окнами, переплеты у которых были освинцованы. Он был побольше, чем тот, с камином. На полках я снова увидела много бутылочек, стоявших в три ряда. На некоторых из них были совсем свежие этикетки, надписи же на других были такими стертыми, что я не могла их разобрать. На одной из бутылочек я прочла «Петрушка». Я подошла поближе к полке, всмотрелась в остальные бутылочки и увидела этикетки «Укроп», «Сафрол». Еще я увидела чистую бутылку с небрежной надписью «Азарон», сделанную жирными черными буквами.