Моисей Дорман - И было утро, и был вечер

Виноват, я ошибся местом;

Трудно все расчесть наперед.

Очевидно, под Бухарестом

Мне придется оскалить рот.

В остальном, никаких ремарок,

Никаких постскриптум внизу.

Танк в оправе прицельных марок

Должен в мертвом темнеть глазу.

К Л. Апрель 1944 г. Ясское направление.

Предчувствие близкой смерти было столь сильным и достоверным, что Костя даже распорядился, как себя похоронить:

Но меня - раз мне жребий выпал

Хороните, как я - солдат:

Куча щебня, и в ней, как вымпел,

Бронебойный горит снаряд!

К. Л. Апрель 1944 г. Там же.

Это предсказание оказалось фатальным, почти пророческим. Именно там, на Бухарестском направлении, под Яссами, через день после гибели Валентина, 29 апреля 1944 года Костя был тяжело ранен. Немецкий танк подбил, а затем раздавил его пушку.

Осколком снаряда Косте перебило ногу у самого колена. Голень повисла на сухожилиях и небольшом кусочке кожи, мешая ползти. Сильно лилась кровь. Чтобы унять кровотечение, Костя ремнем, как советовали в училище на занятии по "медподготовке", кое-как перетянул бедро. Затем, собравшись с силами, попытался перочинным ножом отрезать свою болтающуюся голень со ступней. Не удалось, не хватило сил перерезать сухожилия под коленом.

Он бросил нож и пополз, волоча за собой по грязи кровоточащий кусок ноги. От боли терял сознание и снова полз. Наконец его подобрали посланные комбатом Бояринцевым уцелевшие солдаты. Они вынесли Костю с поля боя и дотащили до санроты полка. Затем были санбат дивизии, госпитали, долгие месяцы борьбы за жизнь.

Много лет спустя, вспоминая те дни, Костя писал:

Ватничек был туго подпоясан

Выданным в училище ремнем.

Завтра все-таки пройдем по Яссам,

Ежели сегодня не умрем.

Не засыпала тебя лопата,

Вышло - доползти и одолеть

Марево санроты и санбата,

Санлетучек и госпиталей...

К. Л. 1981 г.

% % %

Прошел еще год. Война продолжалась с неослабевающим ожесточением. Казалось, конца ей не будет...

И вдруг разразился невероятный, долгожданный, вожделенный мир! Умолкли пушки, и засверкал сказочный май 1945-го! Все вокруг закипело, забурлило, зацвело. В радостном изумлении смотрели мы на восторженные толпы людей в чистеньких чешских и венгерских городках. Трудно было привыкнуть к миру, к тишине. Не верилось, что больше не услышим ни снарядных разрывов, ни команды: "К бою!".

На Запад - на Прагу, на Вену, на Эльбу - хлынули ликующие потоки победителей. Вот и наступил наконец тот самый "Праздник на нашей улице"! Вот она - Победа!

А на Восток под конвоем понуро брели бесконечные колонны пленных немцев и власовцев, "освобожденных" из плена красноармейцев и "остарбайтеров" - в Россию, в Сибирь, в ГУЛАГ...

В вихре всеобщего ликования на колонны поверженных врагов и безвинных, затравленных или заблудших людей - жертв насилия - внимания не обращали.

Прекрасный и желанный, безумный и жестокий мир.

Сейчас мои товарищи в Берлине пляшут линду.

Сидят мои товарищи в венгерских кабачках.

Но есть еще товарищи в вагонах инвалидных

С шарнирными коленями и клюшками в руках.

Сейчас мои товарищи, комвзводы и комбаты

У каждого по Ленину и Золотой звезде

Идут противотанковой профессии ребята,

Ребята из отчаянного ОИПТД.

К. Л. 1945 г.

Верно, мы даже сидели в кабачках и в счастливом угаре плясали что-то непонятное, возможно, эту самую линду. Мы выжили. Мы получили право на счастье!

И сразу, без перерыва, началась наша новая жизнь. Загорелись ярким пламенем тлевшие подспудно желания, появились новые надежды, захотелось осуществить отложенные планы, добиться радости и счастья.

В годы войны нашим жизням была грош цена. Миллионы молодых людей были загублены понапрасну из-за бездушности, некомпетентности и глупости предводителей и начальников. Бессмысленно, ни за что. Миллионы погибли осмысленно, как истинные герои и альтруисты. Вечная им память и благодарность! Их не вернуть. Будем хотя бы помнить. И это, кажется, все, что мы можем сделать. Сохраним память!

Даже мы, не столь уж многочисленные счастливцы-фронтовики, которым суждено было пережить войну, немало потеряли. Наши сердца и души были изрядно исковерканы и ожесточены. Мы отстали от сверстников, потеряли лучшие годы для учебы, для культурного развития, для профессионального и творческого роста.

Тогда, в мае 1945-го, жизнь вновь обрела цену. Мы не разменяем ее - эту единственную, прекрасную и удивительную жизнь - на мелочи, на пустяки!