Моисей Дорман - И было утро, и был вечер

- У-у, разгильдяй, спишь! Смотри! Ш-ша.

Тишина. Луна уж пересекла просеку и скрылась между деревьями.

Лежащий в нескольких метрах от меня Смалец наверняка спит. Черт с ним, пусть. Опять вслушиваюсь и всматриваюсь в темноту... Вдруг - оглушительный крик:

- Эй, лейтенант! Где вы? Идите сюда! - голос Воловика.

- Чего кричишь? Что случилось?

- Приказано возвращаться.

Уже три часа ночи. На мой вопрос: "Нашли?" Дмитриев вяло машет рукой: "Не знаю!"

На опушке нас ждет в своем "виллисе" майор. За его спиной, как всегда, -Женя. Разведчики уже уехали. Что они обнаружили, никто не знает.

% % %

Раннее утро 7-го мая наш дивизион встретил на берегу реки Опава, восточнее города Оломоуц. Мы остановились перед взорванным отступающими немцами мостом. Саперы торопливо готовят нам переправу: крепят скобами бревна и доски для настила, укрепляют разрушенные опоры.

Дивизион усилили разведротой и создали таким образом механизированный отряд для рейда в глубокий тыл, - к Праге. Командует отрядом какой-то неизвестный мне подполковник из дивизии, говорят, начальник разведки. В ожидании переправы сидим у своих пушек.

Подходит полный, холеный старшина-сапер. С видимым удовольствием

затягивается какой-то длинной и тонкой папироской, самодовольно улыбается:

- Отличная жизнь началась. Жаль, война кончается. Обидно.

- Чего мелешь, шкура! Пригрелся в тылу. Нам война, а тебе - мать родна!

-не сдерживается кто-то из наших.

- Глупый ты человек! - не унимается старшина. - Вернешься в свой колхоз хвосты коровам крутить и в навозе с утра до ночи толочься за палочки, тогда поймешь. Вспомнишь еще эту войну. Пожалеешь, дуралей!

Недалеко собралась большая толпа местных жителей: наблюдают за подготовкой к форсированию реки. Левее, у самого берега, разворачиваются две "катюши", скидывают брезенты, наводят свои рельсы и, наконец, дают залп.

- Ото зброя! Страшна зброя! - испуганно и восхищенно вскрикивают чехи.

...Саперы вогнали последние скобы в бревна, и мы медленно, пешком,

придерживая пушки, по гнущимся доскам перебираемся на противоположный берег. Через десять минут - несемся уже по дороге на Оломоуц...

Весь день мы пробивались по немецким тылам на запад, сея панику и наводя ужас на уныло бредущих немецких солдат, на беженцев и обозы. Мы расшвыривали своими тягачами подводы, лошадей и людей, стреляли в воздух, сталкивали немецкие машины в кюветы и на обочины. Все вокруг бурлило, обстановка непрерывно, ежеминутно менялась. Какое-то фантастическое, шальное кино, неправдоподобный боевик.

За Оломоуцем нам встретилась итальянская воинская часть. Колонна

безоружных солдат во главе с офицерами шла на восток, к русским, сдаваться в плен. Наивные, доверчивые, порядочные люди. Увидев нас, итальянцы остановились и подняли руки. Наш подполковник прошелся перед строем, приказал своему ординарцу обыскать всех и отобрать ценности, а сам отошел в сторонку, чтобы удобнее было наблюдать

Итальянцы недоумевали, но молчали. Офицеры отдавали ординарцу честь, а он выворачивал карманы, снимал часы, потрошил рюкзаки солдат и чемоданчики командиров. Обобрав всех, он медленно вернулся к подполковнику, придерживая обеими руками подол гимнастерки, доверху наполненный бумажниками, часами, кольцами, мундштуками, ножиками, расческами... Для сбора всей добычи ординарцу пришлось сделать три ходки. Чтобы припугнуть итальянцев, сообразительный подполковник приказал своим разведчикам дать несколько очередей в воздух... Мы двинулись дальше, а итальянцы все стояли с поднятыми вверх руками. От стыда я готов был сквозь землю провалиться. А командир весело смеялся: "Правильный шмон навел. А чего теряться!"

Затем нам попался на дороге новенький "оппель", брошенный немцами в панике, - кончился бензин. Подполковник приказал залить бак из нашей резервной канистры, а сам, пока заливали, прикурил. И надо же - его небрежно брошенная спичка попала под заднее колесо, где пролился бензин. Машина вспыхнула как факел. Подполковник в сердцах ругнулся, сплюнул, и мы двинулись дальше.

Чехи по-прежнему радушно, даже восторженно встречали нас: бросали цветы, кричали "Наздар", угощали вином. Мы теряли бдительность и быстроту реакции. Поэтому выскочившая навстречу машина с немецким генералом сумела увернуться от нас. Пока мы соображали, открывали огонь, виртуоз-немец крутанул руль, газанул и скрылся за поворотом.

За день 7-го мая мы прошли по немецким тылам 150 километров. Закончились карты. Когда стемнело, пришлось съехать с дороги, замаскироваться на ближайшей высотке, окружить себя пушками, тягачами и затаиться. Это было мудрое решение. Мимо нас на запад, к американцам, всю ночь шел густой людской поток, ехали машины, подводы, велосипедисты... Мы сидели тихо. Пусть себе бегут.