Отто не прочь был сослаться порой на свое генеалогическое древо, но лишь тогда, когда это бывало выгодно.
Выгоду же он понимал куда лучше своего родителя. Он не был спесив и не фыркал оскорбленно, как некоторые, когда к власти в Германии пришел истеричный и наглый ефрейтор. Оскорбляться тут было нечего: цели и интересы были у него с ефрейтором общие, а на происхождение в конце концов наплевать. Времена изменились: теперь больше всего уважалась сила.
Младший фон Шульц продал родовое поместье и вложил свои капиталы в крупповский концерн - и выгодно, и меньше возни.
Он вступил в национал-социалистическую партию, и с ним стали первыми раскланиваться многие старые военные, даже такие, которые были намного выше его чином.
Отто пошел в гору. И, к слову сказать, он успешно следовал отцовским заветам - дело ведь тут не в холодном душе и не в походке...
Отец хотел видеть сына настойчивым? Именно настойчивость и упорство позволяют Отто выполнять в оккупированных местностях самые трудные задачи. Надо надеяться, что он не осрамится и в этом Триесте, вокруг которого рыщут партизаны.
Отец стремился закалить своего потомка? Потомок может похвалиться своей закалкой. Он лично руководил расстрелами жителей городов и сел на Украине, заставлял солдат раздевать трупы, отрезать косы у женщин и наутро рассматривал платья, детские рубашонки, туфли, костюмы, часы, украшения с таким видом, будто находился перед витриной универсального магазина.
Отец учил его аккуратности? Пожалуйста. Не Отто ли подал идею о применяемой ныне во многих концентрационных лагерях "камере умерщвления": ложе для тела, автоматический нож, желоба для стока крови. Найдите что-нибудь сделанное более аккуратно!
Генерал добивался, чтобы Отто стал большим человеком. Что ж, вес человека в обществе определяется не числом звезд на погонах. Отто умеет чувствовать обстановку, заранее угадывать - на чьей стороне сила. Может, завтра чаши весов перевесят не в пользу истеричного ефрейтора. Все равно найдутся новые сильные люди, с которыми ему будет по пути...
Приближался обеденный час.
Офицеры начали переходить в большой зал.
Когда массивные часы, упрятанные в резной коробке из черного орехового дерева, показали ровно два часа, старшие чины, с немецкой аккуратностью и точностью, заняли свои места за столами. Заиграл небольшой оркестр, забегали официантки, заскрипели стулья, посыпались сдержанные шутки.
В это время в зал вошли обер-лейтенант и солдат. Офицер был уже без сумки. Заметив за одним из ближайших столов свободные места, он дал знак денщику следовать за ним. Они уселись за стол. Солдат снял с плеча свою тяжелую сумку: она мешала ему, спрятал под стол и поудобней устроился на стуле.
- Здесь зал для офицеров, - заметила подошедшая к нему сухощавая официантка. - Вам надо спуститься в нижний этаж.
- Пусть это решают сами офицеры, - учтиво, но сухо произнес обер-лейтенант.
- Встать! - раздался вдруг за их спиной пронзительный окрик.
Малыш вздрогнул и вскочил с места с такой быстротой, что тяжелый стул, на котором он сидел, грохнулся на пол. Многие офицеры обернулись на шум.
Обер-лейтенант медленно поднялся и спокойно смотрел на высокого капитана с холеным лицом, с волосами, густо намазанными бриолином и блестевшими, как лаковые туфли.
- Как ты посмел прийти сюда! - с прежней пронзительностью прокричал капитан.
Малыш побледнел; у него стала дергаться правая щека и скривился рот.
- Что-о?! - снова крикнул капитан, наступая на него. - Что ты кривляешься?
- Господин капитан, - тихо и сдержанно сказал обер-лейтенант, заслонив собой Малыша. - Я понимаю, что дергающаяся щека - не особенное украшение для солдата, которого приветствовал недавно сам рейхсмаршал. Прошу познакомиться, его зовут просто Малыш.
- Не понимаю! - капитан окинул обер-лейтенанта высокомерным взглядом.
- Малыш спас мне жизнь, - продолжал обер-лейтенант. - Когда в воздухе просвистел русский снаряд, он накрыл меня своим телом. Сам он получил контузию. Это настоящий герой!
- Ну, это еще не дает ему основания совать нос в ваши тарелки. Он спас вам жизнь? Так вы можете угостить его в любом трактире у себя на родине!
Этим капитан очевидно хотел сказать, что, судя по произношению этого офицера, они родились в разных странах. Он пододвинул стул и сел за их стол. Обер-лейтенант взглянул на Малыша, улыбнулся и сказал, похлопав его по плечу:
- Что ж, Малыш, придется тебе, видно, покинуть нас и спуститься ниже... Пойдем, пойдем. Я устрою тебя внизу. Боюсь, как бы тебя и там не обидели. Я сейчас вернусь, господин капитан.
Читать дальше