Иван Кожедуб - Неизвестный Кожедуб

— Рятуйте! — словно издалека слышу я крик Игната.

И вдруг до меня доносится голос брата Сашко:

— Ивась, держись!

С трудом открываю глаза. Вижу — рядом парусник и кто-то с него протягивает мне руки. Я подаю руку… и больше ничего не помню.

Очнулся я на печке. Полумрак. Лампочка завешена чем-то плотным. Верно, уже поздняя ночь. Все спят, а рядом со мной сидит мама и гладит меня по голове.

— Боюсь, не занедужив бы ты, Ивась, — говорит она и, помолчав, добавляет дрожащим голосом: — Трое втопилися.

В ту ночь я долго не мог уснуть, плакал. Все мне мерещилось, как тонут ребята, как бушует вода и ломаются ветки на кусте под нами.

Больше всего мне было жаль Андрейку: это он упал с куста и утонул.

Мать не отходила от меня…

Теперь, много лет спустя, мне кажется, что тогда, на разлившейся Десне, мне впервые довелось испытать силу и выносливость.

С малых лет мы увлекались незамысловатыми деревенскими играми. Сколько их было у нас!

Зима. Озера затянулись льдом. С нетерпением ждешь, когда он окрепнет. И наконец слышишь, кто-то из приятелей кричит:

— Айда, ребята, карусель строить! Гурьбой бежим к озеру.

Забиваем посреди льда кол, на него насаживаем колесо от телеги, а к колесу прикрепляем длинную жердь. К концу жерди привязываем санки. Ляжешь на них плашмя, а ребята крутят колесо. И вот несешься по кругу, только в ушах свистит. Не удержишься — катишься кубарем. А если салазки сорвутся, то выбросит на самый берег. Часто и взрослые собирались посмотреть на нашу карусель.

Или вырубишь четырехугольную льдину-кригу, оттолкнешь, бросишься на нее с разбегу и мчишься по льду, пока не налетишь на берег.

Многие ребята катались на коньках. Мне отец коньков не покупал. Я с завистью глядел, как ловко и быстро ребята режут лед коньками, и чуть не плакал с досады.

Решил смастерить коньки. Сделал деревянную колодку, подковал ее проволокой и привязал к ноге.

Правда, на этих проволочных — «дротяных», как мы их называли — колодках можно было кататься лишь на одной ноге, но это меня мало смущало.

Летишь лихо. Одной ногой скользишь, а другой отталкиваешься. Быстроту такую развивал, что дух захватывало. Я так наловчился мастерить эти дро-тяные колодки, что даже другим ребятам делал, выменивая их на карандаши, тетрадки, фантики от конфет.

Дома мне за коньки доставалось: обувка на одной ноге изнашивалась скорее. И отец запретил мне кататься. Только через несколько лет я сам заработал себе на коньки и часто вспоминал лихое катанье на колодке.

Лыжи мы делали сами. Разберем старую бочку и из доски мастерим лыжину. Ребята устраивали большие снежные горы — трамплины — и с них прыгали. Бывало так врежешься в сугроб, что еле выберешься.

«Сонце повертае на лито, зима на морозы». Подходит коляда, а за ней Новый год. Январь — «си-чень»: «сиче зиму пополам».

В хате вкусно пахнет взваром и медом: мама готовит кутью. Но хочется на улицу: все дела сделаны, уроки приготовлены. Заходит ватага мальчишек:

— Лобан, идем колядовать до вечери!

Колядки, этот пережиток глубокой старины, для нас, ребят, были игрой. В мешок насыпали просо, ячмень, горох — это у нас называлось пашней. Мы ходили по домам и постукивали пашней по окнам.

Кто-нибудь запевал на высокой ноте шуточную:

А в пана, пана Собака пьяна.

Все подхватывали, растягивая слова:

Добрий вечир! Лежить в санях У сыних штанях. Добрий вечир!

Хозяйки давали нам сластей, блинов. С пеньем, плясками, смехом обходили село.

Весной на переменах было шумно и весело. Мы высыпали во двор и начинали азартную игру, развивавшую меткость удара: она называлась у нас «жог». На одной стороне длинного прямоугольного бруска чернилами было выведено «жог».

Собираемся человек по десять; у всех карманы набиты пуговицами. Расставляем их ребрами на земле. Бросаем по очереди брусок: кому выпадает слово «жог», тот начинает игру.

Отходишь на несколько шагов, прицеливаешься и бросаешь брусок по ряду пуговиц. Ловкий удар — и они валятся. Забавно вспомнить, в какой мы приходили азарт и какой интересной казалась нам эта незатейливая игра.

Не меньше, чем волейбол, я любил старинную деревенскую игру «свинопас». В нее, вероятно, играли еще наши предки. Она вырабатывает ловкость, сообразительность.

По кругу на лужайке вырывали ямки-ярочки, а в середине ярочку побольше — «масло». Каяедый охранял свою ярочку. «Свинопас» целился деревянным самодельным шаром в «масло». Надо было отбить шар палкой подальше от круга. Начиналась суматоха: и шар надо отбить, и ярочку уберечь. Чуть отбежишь — ее займет «свинопас». Тогда сам становишься «свинопасом».