Ежи Климковский - «Гнуснейшие из гнусных». Записки адъютанта генерала Андерса

Следовательно, напряженными, а в последнее время даже откровенно плохими были взаимоотношения не только командования Польской армии с советскими военными учреждениями, но и посольства с Советским правительством.

Получив разрешение на частичный вывод армии, Андерс стал опасаться, что, во-первых, она в итоге окажется раздробленной и сможет выскользнуть из-под его руководства, и что, во-вторых, части, оставшиеся в Советском Союзе, будут посланы на фронт. Все эти вопросы Андерс готовил в связи с намечавшимся выездом в Лондон и обсуждал с Котом. Посол поддержал Андерса и в отношении его выезда, и в политических вопросах, пообещав оказать помощь в случае, если проект генерала натолкнется на возражения. По этому поводу он так писал генералу Богушу 30 апреля 1942 года: «В отношении того, чтобы Андерс продолжал командовать частями, выводимыми за пределы СССР, я послал правительству весьма положительное заключение, так как считаю, что это усилило бы авторитет командования и очень облегчило бы вопрос сношений…»

Между прочим, Андерс через посредство посольства перевел в Лондон деньги на свой личный счет. Наряду с этим он готовил материал, который мог ему понадобиться для подкрепления в ходе предстоявших в Лондоне дискуссий вокруг требования полной эвакуации из Советского Союза при одновременном сохранении своей роли командующего всеми войсками.

В качестве главных аргументов, которыми генерал мотивировал необходимость своей поездки в Лондон, выдвигались потребность в оружии для армии, обсуждение вопросов продовольственного снабжения, лучшего медицинского обслуживания и т. п. Андерс делал вид, будто он возмущен тем, что штаб Сикорского не обеспечил нас всем, в чем мы нуждались. Он говорил, что намерен в Лондоне «ударить кулаком по столу» и добиться немедленного исполнения своих требований. На самом деле генерал был заинтересован лишь в том, чтобы выяснить, существует ли возможность вывести все остальные войска из пределов Советского Союза и сохранить за собой командование.

После двухдневного пребывания в Куйбышеве Андерс вернулся к себе в штаб в Янги-Юль, чтобы отдать необходимые распоряжения и узнать, как проходит эвакуация. Последняя, между прочим, проводилась по плану, представленному советским командованием и принятому Андерсом.

В Янги-Юле мы встретили подполковника Берлинга, который, согласно приказу, прибыл в распоряжение штаба армии. Андерс принял его, расспрашивал о причинах разногласий с генералом Борутой. Затем официально отозвал подполковника с должности начальника штаба 5-й дивизии и, словно в насмешку, назначил комендантом базы эвакуации в Красноводске (именно через Красноводск предполагалось осуществлять эвакуацию), зная о том, что Берлинг является противником эвакуации.

Подполковник Берлинг должен был немедленно отбыть к месту нового назначения.

Перед отъездом в Англию Андерс хотел еще привести в порядок, как он говорил, самые важные дела, чтобы они ему не мешали позже.

Одним из таких важных дел был вопрос о генерале Боруте. Андерс решил убрать его возможно скорее из Советского Союза и создать такую обстановку, чтобы он не получил никакого назначения. Вызвав Боруту телеграммой в Янги-Юль, он начал убеждать его, что верит ему, очень его уважает, считает своим другом и поэтому просит, чтобы он, Борута, поехал с эвакуируемыми войсками в Иран и там принял командование корпусом, который будет сформирован из частей, вывозимых из Советского Союза. Когда Борута после долгих уговоров наконец согласился, Андерс немедленно освободил его от командования дивизией, назначив на его место своего приятеля генерала Раковского. Здесь уместно заметить, что Андерс прекрасно знал, что на Среднем Востоке никакой корпус формироваться не будет, так как эвакуируемые из СССР войска пойдут исключительно на пополнение частично польских формирований в Англии, а частично — Карпатской дивизии.

Андерс освободил также от должности начальника отдела пропаганды и просвещения ротмистра Струмпх-Войткевича, а на его место назначил ротмистра Чапского.

Когда уже была эвакуирована половина предусмотренного числа людей, от посла Кота поступила телеграмма, предлагавшая приостановить отправку гражданских лиц, то есть членов семей военных, и ограничиться отправкой лишь воинских частей, так как англичане не готовы к приему членов семей.

Телеграмма посла нас возмутила. Штаб на эту телеграмму никак не реагировал. Впрочем, подполковник Гулльс знал об эвакуации семей военных и не возражал против нее, поэтому мы считали, что все в порядке. Больше того, через несколько дней пришло официальное согласие английских властей на вывоз и членов семей военных.