Федор Раззаков - Андрей Миронов - баловень судьбы

Увы, но дальше Праги этот роман не распространился. «Сатира» вернулась на родину в начале декабря, и практически сразу Миронов стал обхаживать свою давнюю любовь – Ларису Голубкину. Как мы помним, еще в начале 60-х он неоднократно звал ее замуж за себя, но она каждый раз ему отказывала. Зато крутила любовь с его коллегами – например, с однокурсником Миронова по «Щуке» Михаилом Воронцовым. Когда эта любовь закончилась, Голубкина вышла замуж за поэта Николая Арсеньева-Щербицкого и год назад родила от него дочь Машу. Но на момент рождения девочки любовь между супругами закончилась, и каждый из них пустился в свободное плавание. Вот тут на горизонте Голубкиной снова возник Миронов.

Их первая встреча, предвестник будущей женитьбы, произошла в октябре 74-го, в дни, когда «Сатира» отмечала свое 50-летие. Голубкина пришла на банкет в ресторане ВТО со своим партнером по ЦАТСу Федором Чеханковым, который так вспоминает о том вечере:

«Андрей играл отрывок из „Клопа“ – сразу за двоих, за Присыпкина и за Баяна, по-эстрадному, как он умел. Потом мы зашли за кулисы. Ясно было, что они давно не виделись. Но я вдруг понял, что он иначе на нее посмотрел. После этого вечера я почувствовал, что у Ларисы началась новая жизнь…»

Миронов снова увлекся Голубкиной, причем увлекся сильно. Определенный импульс его чувству придавал тот факт, что сама Голубкина теперь уже была не против их романа, плюс мама Андрея была двумя руками «за», чтобы они стали жить вместе (Мария Владимировна давно дружила с Голубкиной, они неоднократно коротали вечера за разговорами и походами в столичные театры).

Перед зрителями Театра сатиры Миронов появился после гастролей 6 декабря в роли Всеволода Вишневского в спектакле «У времени в плену». Далее шли: 8-го – «Таблетку под язык», 10-го – юбилейное представление «Нам – 50!» (19.00 и 22.00), 11-го – «Дон Жуан».

11 декабря по ТВ показали « Бриллиантовую руку»(19.20). За пять лет со дня выхода фильма его показывали по телевидению уже многократно, но каждый раз народ обязательно стремился к телевизорам. Эта картина уже с рождения стала народной, и блестящий дуэт Юрий Никулин – Андрей Миронов в который раз доводил аудиторию до колик, при том, что все гэги и репризы фильма люди успели выучить наизусть.

В эти же дни Миронову выпала удача сниматься у одного из лучших театральных режиссеров – Анатолия Эфроса. Тот ставил на телевидении «Героя нашего времени» М. Лермонтова – спектакль « Страницы журнала Печорина»– и пригласил Миронова на роль Грушницкого (Печорина играл давний коллега Миронова по фильму «Мой младший брат» Олег Даль). Вспоминает А. Эфрос:

«Я тоскую по актерской сосредоточенности. И в Миронове я ее нашел. Нашел мгновенное понимание и сосредоточенность. Он сразу понял (а актер понимает не только головой, не только логикой), почему ему, с его кинозвездной популярностью, в нашем фильме предложена не главная роль Печорина, эффектная как бы во всех отношениях, а роль закомплексованного Грушницкого, который только стремится изо всех сил быть эффектным. То, что я сейчас говорю о Грушницком, – не совсем из нашего фильма, скорее, из хрестоматийного представления о лермонтовском произведении.

Я как раз хотел уйти от хрестоматии, и Миронов это сразу понял. Он понял значение и серьезный смысл «второй» роли. Ему не надо было долго объяснять, что Грушницкий – славный малый, которому удобно жить в той самой жизни, в которой Печорину – неудобно. Жизнь одна и та же, окружение одно и то же, но один человек в этом окружении – просто славный малый, а другой – Печорин. Один – добродушный, влюбленный, расположенный к людям. А другой – Печорин.

Не закомплексованную человеческую посредственность надо было воспроизвести в Грушницком, а нечто покладистое, приспособленное к жизни, как бывают приспособлены милые, чуть нелепые щенки. Они по дурости могут сделать что-нибудь нелепое, могут даже укусить кого-то – но не по сознательному умыслу или злобе.

Миронову понравилось все, что я говорил, хотя, как умный человек, он понимал, что таким образом я подготавливаю для фильма не столько даже его, Миронова, сколько свою трактовку главного героя – Печорина. Но, если уж быть точным, для фильма одинаково важны были оба – и Олег Даль, и Андрей Миронов. Важна была определенная расстановка сил, то есть человеческих типов.

Есть такое понятие в кино – типаж. В данном случае оно не имело никакого значения, потому что Андрей Миронов – никак не типажный актер. В нем есть мягкость, есть как бы фактура пластилина, которая, на мой взгляд, очень заманчива и в кино, и в театре, особенно когда изнутри актерская природа освещена умом. Миронов может лепить из себя многое. Вполне вероятно, в другом фильме он бы вылепил Печорина. Но у меня, повторяю, был Олег Даль. И ни малейшей царапины по этому поводу я от Миронова не почувствовал.