Павел Кодочигов - Второй вариант

- За Родину! Ура! - во весь голос прокричал капитан и первым бросился за убегающими немцами.

Все, кроме Акимова, тоже закричали "ура". Разведчиков услышали на своем берегу и отозвались тем же атакующим кличем. Это подбодрило и внесло неразбериху. Забыв о совместных действиях, каждый выбрал "своего" и погнался за ним.

Полуэкт дал очередь выше головы, чтобы немец бросился на землю, но тот больше боялся плена и побежал еще быстрее. Полуэкт был в легких, специально сшитых для разведчиков тапочках, враг - в тяжелых сапогах и в два раза старше. Расстояние между ними сокращалось, но еще стремительнее приближалась траншея. Из нее явственно доносился встревоженный говор. Полуэкт остановился, чтобы дать очередь по ногам, но страх - немец и раненый может его подстрелить или убить! - заставил вздернуть ствол и надолго задержать палец на спусковом крючке.

Немец кулем рухнул на землю. Полуэкт, не сводя глаз с траншеи, начал обыскивать. Пальцы дрожали, бумажник фрица не лез в карман, а время шло. Рванул ворот гимнастерки, забросил бумажник за пазуху, карабин - за спину и помчался обратно, забыв о минах, и уже миновал половину пути, как увидел бегущего навстречу. Успевший подняться над землей круг луны бил в глаза и не давал рассмотреть, кто там. Сзади, из траншеи, доносились голоса немцев, отдельные выкрики, но пулеметы почему-то молчали, и ракеты не взлетали в небо.

Прокопался, ребята его разыскивают, откуда здесь быть немцам? И только подумал так, увидел второго. Тот бежал к первому. "Тогда оба немцы! - резануло в груди.- Потому и не открывают огонь те, что в траншеях и дзотах! Надо падать и стрелять лежа!" А ноги не останавливались и по инерции несли вперед, сумел только замедлить бег, решив, что когда немцы сойдутся, их можно сразить одной очередью. И все-таки встреча с первым произошла раньше. Успел разглядеть френч, сапоги,- немец! Рванул спусковой крючок. Затвор автомата щелкнул вхолостую - расстрелял весь диск! В лицо полыхнуло пламя пистолетного выстрела, резкая боль пронзила висок и одновременно затылок. "В голову! Навылет! Сейчас конец". Но почему-то он еще бежал, и уши слышали, и глаза не закрывались. Увидел, как второй выбил у немца пистолет, сбил с ног, узнал голос Акимова.

- Кля-а-п! Кля-а-ап!

Догадался, что боль в затылке от удара головой о ствол карабина, что ранен легко, не навылет, обрадовался, а индивидуальный пакет не достать, будто пришили его к карману.

- Давай кляп! - просил Акимов.

Вытянул, вырвал наконец пакет, бросился к немцу, но тот сжал зубы, мотал головой, засунуть пакет в рот не удавалось.

- Жи-вот! - глухо промычал Акимов.

"Правильно! Учили же!" - вспомнил Полуэкт, давнул немцу коленом на живот, тот вскрикнул, и кляп оказался на месте. Но и это не успокоило унтер-офицера. Он рычал, пинался, вывертывался и затих после короткого и точного удара Акимова.

Потащили пленного к реке.

Кровь, сколько ее ни смахивал Полуэкт, заливала глаза. На берегу едва не упал, споткнувшись о чьи-то ноги. Вгляделся - немец? Рядом лежал еще один.

- Мертвяки. Перестарались ребята,- махнул рукой Акимов.

А их "язык" был живой! Его снесли в лодку, привалили трупами, чтобы уберечь от осколков и пуль. Можно бы и отчаливать, но не было Фомина и Новичкова.

- Детский сад! Разбежались, как бараны! Кто их видел? - бешено оглядел всех Лаюров.

- Влево они, кажется, убегали...

- "Кажется"! Акимов, бери сапера и ищи. Остальным рассредоточиться и занять оборону.

Вот тебе и гром среди ясного неба! Оставалось Волхов перемахнуть, уже живыми себя почувствовали, а теперь бабушка надвое сказала. Кляня на чем свет стоит потерявшихся, залегли, приготовились к худшему.

От реки тянуло холодом. Пока были запаренными, даже радовались этому, но вот и озноб начал пробирать, а Фомина с Новичковым нет, и Акимов с сапером где-то пропали. Ну что же они? О чем думают?

Луна, когда только успела, в полнеба поднялась,, светит издевательски ярко. Вода в реке не всплеснет, словно застыла, и блестит, как зеркало. Обе стороны затихли и выжидают. Долго это не продлится, придут в себя немцы, притащат пару пулеметов на берег, тут всем и остаться.

Вечность прошла, пока вернулся Акимов.

- Нашли. Идут!

- В лодку! Быстро! - приказал Лаюров.- Все теперь?

- Все! Все!

Поплыли. Повеселевший капитан просигналил на свой берег трофейным фонариком: три зеленых - взяли, три красных - прикройте отход. Десятки пулеметов тут же вцепились в амбразуры фашистских дзотов, зачастили наведенные на прямую наводку "сорокапятки", загавкали мины, накрывая траншеи и ослепляя дзоты. Ощетинилась и вражеская оборона.