Павел Кодочигов - Второй вариант

Устроили небывалое застолье, пробовали и то, и другое, и третье, запивали холодными напитками и снова налегали. В разгар пиршества вернулись дозорные, доложили, что в следующей деревне немцы организовали оборону.

Первый батальон маленького капитана Демьянюка подошел, сунулся было вперед, но попятился. Атаку решили повторить ночью, а разведчикам поручили пробраться в тыл и побить побольше немцев, когда те отходить начнут, а заодно и панику навести. До захода солнца прощупывали в разных местах позиции врага, искали уязвимые места. Слева деревню обтекал лес. Немцев в нем не было, но подходы к нему и сам лес были густо заминированы.

- На каждом шагу "злодейки",- доложили Тинибаев и Андрейчук.

- Вы там лазили, вам и проход делать,- приказал Шарапов.

- Добро, лейтенант. Мины наспех натыканы, у некоторых даже уголки видать. Не подорвемся, пройдем,- заверил Андрейчук.

Июльский день умирал медленно и неохотно. Часов до десяти гуляло на небе солнце, потом начались затяжные вечерние сумерки. Еле дождались, пока мгла надежно укрыла землю. Немцы беспокоились, все время пускали ракеты. Слухачи поползли вперед с катушкой немецкого кабеля, по нему след в след двинулись остальные. Прошли. За деревней разделились на две группы. Одна, во главе со Спасских, осталась для удара во фланг, свою Шарапов увел дальше, чтобы перекрыть дорогу.

В назначенное время зачастили "сорокапятки", открыли огонь "дегтяри" и "максимы", ночь засветилась строчками трассирующих пуль, всполохами разрывов.

- Побегут! Не любят они ночью драться,- прокричал в ухо Шарапову Гриха Латыпов.

Полуэкт тоже на это надеялся, но фашисты не отходили, сарай только подожгли, чтобы светлее стало. План боя рушился. Лежать и ждать, пока пехота выкурит немцев,- нечестно, и Шарапов поднял своих. Связи со Спасских не было, но он тоже пришел к такому решению.

Ударили почти одновременно, и у фашистов началась паника. Одно дело биться с противником, наступающим по фронту, и совсем другое, если он вдруг в тылу появляется и неизвестно, какими силами. Снялись немцы и спешно отступили через оставшийся открытым левый фланг.

Обычный ночной бой, каких провели немало.

Все целы, никого даже не царапнуло. Так считали, пока Бербицу Бахтин не понадобился.

- Лейтенант, куда ты дел Васю? Опять "особое задание"? - спросил у Шарапова.

- Да нет. Ребята, кто видел Бахтина?

Видели все: лежал у дороги, поднялся, побежал вперед, а дальше...

Пошли искать и нашли самого неуязвимого разведчика взвода Васю Бахтина мертвым. Поверили в это не сразу. Пульс стали щупать, к дыханию прислушиваться, искусственное делать. Убит! Скинули пилотки, подняли над головами автоматы, до боли в пальцах нажали спусковые крючки и не отпускали, пока не разрядили диски. Прибежал всполошенный командир роты:

- Что тут у вас случилось?

- Бахтина потеряли!

Подняли, понесли Васю в деревню. Полуэкт шел, спотыкаясь, ничего не видя перед собой и жалея, что бой уже закончился. Копившаяся месяцами и годами ненависть к фашистам переполнила сердце и искала выхода. За автомат бы снова взяться и бить, бить, бить. С того поиска, где лежал Вася у проволоки, притворяясь раненым, даже раньше, когда ходили на дзот у Зарелья, не чаял он души в Бахтине, надеялся на него, как на себя. На самые опасные дела Вася всегда сам напрашивался: "Поручи мне, командир, сделаю". Он прикинет - и другие справятся, Бахтина поберечь бы надо, впереди еще посложнее дела будут, но как-то надежнее, если Бахтин сам пойдет. В умелость его верил и в везучесть необыкновенную...

- Разведчики, где ваш лейтенант? К начальнику штаба его,- дошел до сознания Полуэкта голос связного.

Пошел за ним, думая о том, что же и как он напишет Марии Ивановне - матери Васи в деревню Косаряна, как оправдается перед ней за смерть сына, где взять на это сил и мужества?

Цыцеров дал приказ вести полк на север, на приграничную станцию Пундуры.

- У нас Бахтина убили,- выдавил из себя Полуэкт.

- Бахтина?! Да как же так?

- Пока не похороним, не пойдем.

- Без вас управимся,- рассердился начальник штаба.

- Нет, товарищ капитан, своих мы хороним сами. И так твердо выговорил эти слова Полуэкт, что готовый взорваться Цыцеров уступил:

- Пусть так. Меня позовите, когда все будет готово.

- Есть!

Землю копали ожесточенно и молча. Тело завернули в плащ-палатку, бережно опустили, бросили по горсти земли. Могилу засыпали медленно и тоже бережно, словно боялись причинить Васе боль, сокрушаясь, что нет времени сделать гроб и похоронить Бахтина по-настоящему. Столбик с дощечкой и надписью на ней установили, дали салют и потянулись вслед за Бербицем. Не выдержал Миша, пошел, потом побежал, чтобы никто не видел его лица и содрогающихся плеч.