Павел Кодочигов - Второй вариант

Полуэкт установил прицел, бинокль отдал Смирнову - следи! И дерево подходящее нашлось, с которого можно бить стоя и с упора, но первый выстрел сделал через силу, превозмогая себя. Более пятидесяти уничтоженных фашистов было засвидетельствовано в его снайперской книжке, но стрелять по лошадям не приходилось. И хотя передовым шел могучий, с лоснящейся от пота черной короткой шерстью немецкий битюг, нажал на спусковой крючок с непривычной робостью и сомнением, целя точно в голову.

- Есть! - как-то тускло сказал Смирнов.

Он и сам видел, что "есть": битюг с силой рванул постромки и завалился. Выбил вторую и третью лошадей, чтобы пробка была понадежнее, и перенес огонь на середину обоза. За считанные секунды сделал десять выстрелов, и каждый раз Смирнов подтверждал:

- Есть!

- Есть!

- Есть!

- Веди на сближение,- крикнул ему, вставил новый магазин и, пока ребята бежали к обозу, продолжал выбивать новые повозки и суетившихся возле них фашистов.

Впереди затрещали автоматные очереди, под прикрытием их побежал к ребятам и не заметил, не услышал, как сзади, из леса, вышли и остановились на опушке два танка. Оглянулся на них, когда за спиной зашлись длинными очередями пулеметы и забили по ушам орудийные выстрелы. Танки были не наши, не походили и на немецкие. Стреляли по обозу.

- Американцы второй фронт открыли! - смеялся щелочками глаз Тинибаев.

Танки и на самом деле оказались американскими, на резиновых траках и со слабенькой броней, но пушки у них работали, пулеметы - тоже, и полетели к небу остатки саней, узлы и тюки, человеческие тела и обрывки одежды. Треск пулеметных и автоматных очередей, выстрелы пушек и разрывы снарядов, дикие, нечеловеческие вопли, ржание и визг искалеченных лошадей - все слилось воедино.

Повозочные в ужасе разбегались от дороги и зарывались в снег, но уже появился пулемет, за ним второй, пушка открыла огонь по танкам, и те попятились в лес. Бой пошел на замирание. Подоспевшие начальник штаба полка капитан Цыцеров и командир первого батальона капитан Демьянюк приказали и совсем прекратить огонь, чтобы не ввязываться в затяжной бой. Сегодня растрепали, и ладно, а завтра добьем - на ночлег все равно где-нибудь остановятся,- разумно решили они.

Еще сыпал снег, но и рваные тучи стали появляться на небе, луна все настойчивее пробивалась к земле, и, когда находила окна, было видно, как быстро несутся облака, как истончаются на глазах. Разгонит их ветер, прояснится небо, и снова стынь наступит на земле, и опять придется ночевать в снегу.

Разведчики все были невредимы, не оказалось только Литвиненко. Этот пожилой солдат напросился во взвод сам, когда Шарапов был в госпитале. Ребята рассказывали, что вначале посмеялись над ним: "Куда тебе, папаша, мы ведь разведчики. Не выдержишь". "Нашему теляти да волка бы зъесть,- ответил Литвиненко.- Я ще в ту германскую пластуном був. Подкоп под вражеский окоп зумеите вывисти? Ни. Под снегом ползать? Ни. А я до самой Германии, мать ее в душу, допилзу. Вот побачите". И правда, боднул снег головой, и нет его. Метров через тридцать вынырнул: "Что, зъели?" Говорил Литвиненко уверенно, Германию к слову помянул, с вида был крепок и совсем покорил своим трюком - такой пригодится. Особенно ратовали за него Скуба и Капитоненко - свой все-таки чоловик и украинские песни знает. Уговорили Смирнова. Однако бойкий на слова Литвиненко оказался совсем не тем, за кого его приняли. Оказалось, что на задания его брать опасно, потому что он прикуривает одну цигарку от другой, а на ночь табак еще и за щеку закладывает. Табачный дух от него такой, что фрицы за версту учуют. Это бы куда ни шло, другое в новоявленном разведчике обнаружилось: как идти на дело, так у него что-нибудь заболит и он запричитает: "Я вам, парубки ридные, такой борщ сварю, пальчики оближете. Оставьте меня на этот раз дома". Наступит "другой раз", выразит желание маскхалаты починить, валенки подшить. И все сделает аккуратно, не придерешься. Терпели: услужлив, тих, никому не перечит и зла не делает. Так и прижился во взводе как портной, сапожник, чистильщик оружия, истопник и прочих дел мастер. Под огонь попал впервые и исчез. Может, в лес со страха драпанул, а может, и не выходил из него, отсиживается где-нибудь до лучших времен?

- Кто видел Литвиненко? - спросил Полуэкт.

- Я,- подал голос Андрейчук,- неподалеку от меня лежал.

- Пошли искать, ребята.

- Вот здесь лежал я,- показал Андрейчук,- а вот его ямка. И нора в ней. Литвиненко, вылезай! - Нора молчала. Андрейчук озлился:- Ну подожди, гад ползучий, я до тебя доберусь, я тебя выпотрошу!