Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

Самолеты доставляли грузы: оружие и боеприпасы, листовки и литературу, портативные типографии и мины замедленного действия. По своему служебному положению я не мог тогда знать во всех деталях приказ Главкома партизанским движением, но в общих чертах его знали многие командиры. Приказ этот (как и многие другие директивы, направляющие деятельность партизан Белоруссии и Украины, Брянщины и Крыма, Смоленщины и Ленинградской области) ставил конкретную политическую и военную цель и определял задачи рейда.

Главнокомандующий партизанским движением Маршал Советского Союза товарищ Ворошилов в боевом приказе отрядам Ковпака и Сабурова давал программу действий. Приказ был о выходе объединенных отрядов в новый район.

Противник в те месяцы из далекого тыла перебрасывал свои резервы, боевую технику, горючее и боеприпасы на фронт и вывозил из нашей страны в Германию награбленное имущество и хлеб.

Районы Житомирской и Киевской областей, расположенные на правобережной части Украины, с наиболее развитой сетью железных и шоссейных дорог, с многочисленными переправами через реки, являлись стратегически важными путями, идущими с запада на восток.

Важность этого района определялась еще и теми факторами, что в Киеве фашистские оккупационные власти сосредоточили административные, карательные и другие учреждения, осуществлявшие политику угнетения советского народа на Украине.

Кроме того, противник, используя западный, господствующий берег Днепра, возводил там усиленные укрепления, в связи с этим следовало ожидать, что Правобережье в ходе войны будет представлять собой плацдарм ожесточенных боев.

Именно здесь широко поставленная народно–партизанская борьба позволяла наносить врагу серьезные удары с тыла и тем самым оказать неоценимую услугу Красной Армии.

Приказ давал четкие указания целей, задач, маршрута и места дальнейшей деятельности отрядов Ковпака и Сабурова.

Перенесение опыта крупных партизанских отрядов из Брянских лесов на правый берег Днепра, в Полесье, Киевщину, Ровенщину и Житомирщину, — это была политическая цель рейда; в ходе рейда были нанесены удары по военно–промышленным объектам и узлам коммуникаций врага, — это была военная цель.

Ковпак, не торопясь, произносил речь под проливным дождем:

— Мы вышли к Днепру, старому, седому Днепру. Но нам надо форсировать его. Товарищи! Я знаю, что вы устали. Двадцать бессонных ночей и двадцать дней боев, как начался наш рейд. Знаю, что труден людыни такой подвиг. Знаю, что трудно раненым, нелегко и здоровым. Но згадайте, комсомольцы и коммунисты, колхозники и интеллигенция! Чкалов, колы летив через Северный полюс, тоже хотив спать. Та не заснув. Так невже заснемо мы? Каждый партизанин и партизанка должны знать, что свой подвиг они совершают во славу Родины.

Это было в канун 25–летия Великой Октябрьской революции.

Митинг состоялся накануне решительного прыжка вперед. Требовалось перерезать крупнейшую шоссейную и железную дороги, идущие из Киева через Чернигов — Гомель на Москву, с ходу подойти к Днепру и сразу же форсировать его.

К железной дороге мы подошли днем, сделали привал, и под вечер колонна вытянулась вперед. Тринадцатая рота оказалась напротив переезда, но в это время справа от него, с полустанка, не обозначенного на карте, ударил пулемет. Нас было всего несколько человек. Мы с Володей Лапиным и еще несколькими автоматчиками, не имея на то никакого приказа, просто оценив выгодность своих позиций, ударили во фланг переезда и смяли находившихся там мадьяр. Лапин выскочил первым на железнодорожное полотно, где одиноко торчал брошенный станковый пулемет. Он повернул его, направил вдоль железнодорожного пути и выпустил по убегающим мадьярам всю ленту.

Мы ворвались на полустанок, заняли его и вышли, сокращая путь, через болото, наперерез нашей колонне. Спускались сумерки. Через несколько километров начиналось шоссе.

Еще до занятия шоссе нашими заслонами конноразведчики, во главе с братом комиссара Костей Рудневым, подбили немецкую легковую машину. Она слетела с высокой насыпи в болото. В машине ехали два офицера. Они сбежали в камыши. Шофер был взят в плен.

Колонна прошла по шоссе около двух километров, а затем, не доходя метров двадцати до большого моста, свернула влево. У самого моста стояли заслоны. Я был в заслоне, и когда больше половины колонны прошло, вдали показались огоньки грузовой машины. Она шла медленно. Мы подготовились и напряженно ждали ее. Мост был деревянный, и, жалея тол, мы решили его сжечь, для чего разложили на мосту костер, но когда увидели машину, костер разбросали. Все же шофер перед самым мостом замедлил ход, очевидно заметив огоньки, вспыхивавшие на мосту.