Георгий Косарев - Сердце прощает

- Не я один, сообща решили, - отвечал Сидор и пожимал плечами с таким видом, будто хотел сказать: "Откуда мы знали, что у Германии нет хлеба? Она же богата, сильна... неужто нуждается в наших подачках?"

Сидора строго предупредили, что весь оставшийся на корню урожай должен быть убран сообща и до единого зерна сдан германским властям; если же он, Сидор Еремин, еще раз проявит неуважение к приказам немецкого командования - будет расстрелян.

В тот же день в село Кирсаново прибыл чиновник районной сельскохозяйственной управы Чапинский в сопровождении четырех солдат. Высокий, лысый, с аккуратно подстриженной черной бородой, похожий на дореволюционного приказчика или волостного писаря, Чапинский собрал колхозников на сход и объявил решение военного коменданта об уборке хлеба.

Марфа слушала его и возмущалась в душе: "Как же так, хлеб-то наш, а есть его будут они, немцы? Мы что же, теперь должны умирать с голоду?"

Чапинский, словно читая мысли Марфы, сказал с угрозой:

- Предупреждаю, не вздумайте хитрить и растаскивать хлеб! За невыполнение приказа будете отвечать головой! Да, да, мы не остановимся ни перед чем...

- Лучше бы спалить к чертовой матери весь этот урожай, чем убирать и кормить им насильников, - пробурчал себе под нос Сидор Еремин.

Виктор, стоявший рядом, спросил шепотом:

- Как ты сказал, Сидор Петрович?

- Говорю, грозой бы, что ли, или ураганом... - повторил Еремин.

- Это бы здорово! - сказал Виктор.

- Вам все понятно? - возвысил голос Чапинский.

Никто ему не ответил, а он упоенно продолжал:

- Вот и хорошо. И еще одно имею сообщить. Вашего председателя Еремина управа освобождает от обязанностей старшины сельхозпредприятия, или, по-вашему, колхоза. За самовольный раздел хлеба он по германским законам военного времени подлежит расстрелу, однако господин военный комендант счел возможным великодушно оставить его пока в качестве заложника номер один. - Чапинский косо бросил взгляд в сторону Сидора и медленно, отчетливо добавил: - Господин военный комендант назначил старостой в вашу деревню Якова Буробина. Вы его знаете, это ваш человек, - и он указал рукой на щуплого мужичка с маленькими бесцветно-водянистыми глазами.

Яков вышел вперед, снял старый картуз с блестящим лакированным козырьком и поклонился присутствующим.

Марфа с недобрым любопытством уставилась на него.

- Ну, чего впилась, аль не узнаешь? - не выдержав ее взгляда, сказал Яков.

- Как не узнаю, Яков Ефимович, ты же наш, местный!

- Ну, то-то, и не пяль глазищи, я ведь не какая-нибудь заморская птаха. - И, входя в свою новую роль хозяина селения и обращаясь уже ко всем, заявил с неожиданными властными нотками в голосе: - Слышали все господина Чапинского? Это приказ боевой, военный, по указанию фюрера. Завтра чем свет за работу. Пять пудов на каждого человека - вот норма. Принимать зерно буду лично сам. Понятно?

И опять собрание ответило гробовым молчанием.

- Ну, вот и прекрасно... А теперь - марш по домам! - скомандовал Чапинский.

* * *

Была уже полночь, а Борис Простудин все ворочался с боку на бок в постели и никак не мог заснуть. "Фашисты грабят страну, превращают нас в рабочий скот. И почему я должен на них работать? - с возмущением думал он. - Вот подберу себе надежных ребят и уйду в лес, буду воевать. Интересно, как посмотрит на это комсорг? Надо сейчас же выяснить..." Он соскочил с кровати и начал быстро одеваться.

- Ты куда? - спросил со своего места дед.

- Спи, дедушка, спи. Я на минутку к Вале Скобцовой, - ответил Борис и тут же скрылся за дверью.

Разбуженная резким стуком, Валя мигом подлетела к окну.

- И какому это бесу не спится ночами? - не поднимаясь с кровати, проворчала ее мать.

Стук повторился.

- Кто там? - спросила Валя.

- Это я, Борька.

- Безумный, и надо же так напугать! - раскрывая окно, сказала Валя. Что случилось?

- А ты разве не знаешь? Приказано завтра убирать хлеб и сдавать его немцам. Нам надо что-то делать.

- Ты просто сумасшедший. Об этом можно бы посоветоваться и завтра, не обязательно ночью.

- Есть у меня одна думка. Я считаю, оставаться в деревне сейчас вообще нельзя... Хочу уйти в лес.

- Один?

- Почему один? Найдутся и другие.

- Без всякой подготовки разве можно? Горячишься ты, Боря. В лес уйти не трудно, но будет ли толк?

- А здесь сидеть какой толк? Чего ждать и сколько ждать? Я давно уже готовлюсь, накапливаю оружие. Два раза ходил в Кукаринский лес, где шли бои. Удалось подобрать три винтовки, пистолет, несколько гранат, ящик патронов. Это что-нибудь да значит?