Марианна Гончарова - Моя веселая Англия (сборник)

Теперь мама. У нее вообще были мечты – одна фантастичней другой. У них в Черновцах, на улице Фрунзе была отличная компания в детстве. Заводилой был мальчик постарше по имени Вилен, мамин друг. И вот они всей компанией во главе с Виленом мечтали поймать Гитлера. Дело в том, что в мамином старинном австрийском доме был чердак, а ход в этот чердак был почему-то замурован, и только маленькое круглое слуховое окошечко говорило о том, что где-то там есть чердак. И если бы они, моя мама, Вилен, их друзья, не были детьми войны, они бы искали там клад, а так они мечтали обнаружить там спрятавшегося Гитлера. Открыть однажды чердак, найти Гитлера и... Вот тут вот дальше они не придумали, что будут делать. Главное, обнаружить Гитлера и сказать: «Ага! Попался?!»

А сокровенная мамина мечта (ей тогда было шесть лет) стать балериной... Но что вы... Мама мечтала до тех пор, пока не увидела картинку в старом журнале «Нива» с фотографией балерины Марии Мариусовны Петипа в балете «Голубая георгина».

Мама как глянула на эту фотографию, так и поняла, что не получится у нее с балетом ничего. Мама ведь была тонюсенькая, прозрачная, а Мария Мариусовна стояла, отставив кокетливо ножку и вытянув ручку, такая шикарная: пышная, нарядная в своих кружевах, как купчихина подушка, ручки – пухлые в ямочках, ножки – коротенькие и толстенькие, а бюст – ого, где-то размера «D», если по-нашему, а то и «Е»... А раз она дочка Мариуса Петипа, значит, эталон балерины. Мама осмотрела себя в зеркало и поняла – нет, ничего не светит, как ни горько, но с этой мечтой придется расстаться.

Вот как человек понимает, что именно это его мечта и даже сбудется она или нет? Мама увидела фотографию Петипа – и всё . Поняла, что не осуществится... А вот Резо Габриадзе рассказывал, что, например, Бунин, Иван Бунин, писатель... Он ведь тоже однажды, лет в пять, вдруг увидел фотографию. В медицинской энциклопедии. Необычный человек на фоне необычного пейзажа. И всё ! И сразу Бунин в свои неполные пять лет вдруг почувствовал трепет внутренний, вибрации вдохновения, желание создавать. Главная его смутная мечта получила конкретные очертания.

Подпись была под этой медицинской фотографией: «Кретин в горах».

Вот и я хорошо помню, что и мое неосознанное желание открывать, узнавать, познавать новое – ездить, ходить, рассматривать людей, изучать их прошлое и настоящее – вдруг приобрело отчетливые формы, явный силуэт и даже запах благодаря привету с гор. Точнее, с Кавказа.

Однажды мои родители поехали на Кавказ. Что их вдруг туда понесло? Они вообще только повода ждали – вышмыгнуть побыстрей из дому и умчаться куда-нибудь, чтобы ехать, идти, лазить, плавать, карабкаться и топтать нашу землю, чтобы она быстрей вертелась, а нас с сестрой, как всегда, подкинуть бабушке.

И вот оттуда вдруг приходит нам письмо. И не просто письмо! Значит, большой сочный лист какого-то дерева или куста, похожий на лист фикуса у бабушки в спальне (мама сейчас вспоминает, что это был лист магнолии вроде бы, если она ничего не путает). На нем – марки. Три. И круглые почтовые печати. Все как полагается на почтовой карточке. И там, на листе, маминым красивым разборчивым учительским почерком написано:

«Дорогие девочки, мы в пути, прошли 62 километра. Слушайтесь бабушку. Целуем, мама и папа».

А ниже папиным почерком было приписано:

«Мама, не корми девочек на ночь пирожками! Целую, Боря».

Еще ниже – маминым почерком:

«И варениками. Целую, Нина».

Вся улица сбежалась смотреть и читать это необычное письмо. Соседки галдели и ахали. А тетя Маруся Береговенчиха обиделась, видно, и крепко обзавидовалась, что все внимание улицы теперь приковано не к ней, а к нашей бабушке. И все благодаря необычному письму моих родителей. Потому что еще вчера она была самая популярная на нашей улице и задирала нос из-за того, что какой-то приезжий отдыхающий из города Ярмолинцы Хмельницкой области сказал ей, что она – копия Смирнова из кинофильма про милиционера Анискина, ну копия. И тетя Маруся повсюду ходила и всем рассказывала, что один курортник, ненормальный какой-то – и ручкой отмахивалась, – сказал, ну копия, вы, Мария Анатольевна, артистка Смирнова. Вечно молодая красавица Смирнова Лидия. Говорит он: иду-иду, а навстречу ну чисто Смирнова! Он глазам не поверил. Так и, говорит, не поверил глазам, Мария Анатольевна, своим сначала, что это просто вы, а не вечно молодая красавица артистка Смирнова. И тетя Маруся ходила неделю как именинница, прическу сделала, как у Смирновой из журнала «Экран», с таким валиком надо лбом, и губы красила рельефно. И только ведь привыкать начала... как тут бабушка с этим диковинным письмом взяла и подпортила ее популярность. И она, эта тетя Маруся Береговенчиха, сложив руки под грудью, заметила ехидно: а шо это твои дети, Шура, уже на растениях письма пишут, все равно как Робинзон Крузо из кино «Робинзон Крузо» или как этот, дикарь этот, Дерсу Узала из кинокартины одноименного же названия. Не могли уже карточку красивую прислать. Вон мой зять прислал один раз. «Привет из Крыма» называлась. С котяточками. Это у твоих детей, наверно, деньги закончилися. Прогуляли все. Может, они и едят их, листья эти...