Каринэ Фолиянц - Сентиментальные прогулки по Москве

Но этот портрет статичен!

А ведь Любовь Павловна была прелестно подвижна.

Складки в уголках губ говорили о пережитых печалях, а глаза горели весельем и страстностью... Косицкая рассказывала драматургу о своем прошлом – о детстве и молодости. То, о чем не надо рассказывать «просто мужчине», непременно надо рассказать писателю, как врачу. Он поймет, он – оценит. Островский записывал отрывки ее рассказов на полях «Грозы», а потом использовал их в пьесе – специально или невольно?

Когда сочиняешь, то невольно опустошаешь всю кладовую своей памяти. А уж рассказ любимого человека в такой ситуации – просто спасение!

Так и рождалась Катерина Кабанова – из осколков прошлого Любы Косицкой, из ее жизненных впечатлений – и все это было пропущено через душу творца и влюбленного – А. Н. Островского.

Пишет он сон Катерины, а тут же в рукописи пометочка: «слышал от Л. П. про такой же сон в этот же день...» Что это? Совпадения? Он писал свою пьесу, а легкая тень актрисы Косицкой падала на его рукопись. И в прямом, и в переносном смысле этого слова.

Рассказы Катерины о девичестве впрямь похожи на рассказы о той поре Любы. Жизнь перетекает в пьесу. Влюбленность – в искусство. И совпадения неизбежны. И прекрасны.

Он видел в Любе Катерину, женщину, готовую к страданию, натуру трагическую, душу цельную...

Он писал пьесу и не заметил, как влюбился страстно и сильно в свою Любу-Катерину. Так бывает, когда путаешь реальность и вымысел. А творчество – это всегда сплав реальности и вымысла!

В Катерине, правда, есть еще и то, чего не было в Косицкой в силу ее профессии – некая экзальтированная религиозность. Хотя желание «полететь как птица», воспарить над этой жизнью, обыденностью, оно, должно быть, присуще почти каждому из нас. И героине романтической истории в жизни драматурга, наверное, тоже часто хотелось летать...

Впервые Островский прочел свою «Грозу» на квартире у Косицкой, в октябре 1859 года. Там собрались актеры Малого театра. Он делал паузы, выходил курить – очевидно, нервничал. И она, Люба, нервничала. Ей было интересно: чем окончится пьеса, как примут ее сотоварищи по театру. И... что ей предстоит играть?

Чтение прошло блестяще. В слушателях драма вызвала бурный восторг. И это немудрено! Островский отдал пьесе часть души. Впрочем – будем справедливыми! – не только этой пьесе.

Естественно, что роль Катерины сразу отвели Косицкой...

А потом начались репетиции. Островский день и ночь пропадал в театре. Его Агафья Ивановна огорчалась, отчего в ту пору совсем потускнела. Сердцем чувствовала неладное, но – молчала! С утра Александр Николаевич тщательно одевался – и исчезал допоздна.

Он встречал и провожал Любу. Ее женская прелесть была несомненна, но, помимо того, он ощущал в ней родственную душу, сочувствующую, понимающую его как художника. А сплав прелести и души – это смертельное оружие!

Он любил ее все сильнее. Общая работа сближала их. Они оба трудились вдохновенно, приближая успех. Неизбежный успех. Успех – как триумф их чувства!

Они – репетируют. Встречаются тайно. Пишут друг другу письма... Он готов на все! Расстаться с Агафьей Ивановной, все бросить.

Он пишет Косицкой: «Я Вас на высокий пьедестал поставлю...». И слова этого пророчества сбываются!

16 ноября 1859 года состоялась премьера «Грозы» в Малом театре.

На сцене Малого – плод любви Драматурга и Актрисы. Может быть, об этом не все знали? Но догадывались – по особому волнению Островского, по сосредоточенному лицу Косицкой, которая, во что бы то ни стало, должна была блистательно сыграть эту роль! Ведь это – пьеса для нее!

Автор изнемогал от волнения. Но актеры утешили его своей вдохновенной игрой. Сергей Васильев в роли Тихона снискал шумное одобрение публики. Интересно, что актер этот был уже почти слеп в ту пору, партнеры помогали ему двигаться, незаметно поворачивая в нужную сторону. Но играл он замечательно правдиво!

Островский и, конечно же, публика аплодировали Кабанихе – актрисе Рыкаловой.

А вот и выход Косицкой... Он начинается со знаменитых слов: «Отчего люди не летают!..» Вдруг ее подхватила, понесла за собой волна вдохновения, когда ты – уже и не ты, а просто частица Божия, и велением сверху, а не своей волей, ты творишь, сам зачарованный содеянным...

В эти секунды легкое дыхание вечности просыпается в тебе. И ты сам не знаешь: как все складывается, как получается?

Об этих минутах игры Косицкой на сцене, современники будут потом говорить как о театральном чуде. «Мочалов в юбке» – назвал ее кто-то. Это была роль, сыгранная вдохновенно и неординарно. И понятно, почему Косицкая превзошла самое себя...