Сергей Галицкий - Из смерти в жизнь… Советские солдаты России

Как и следовало ожидать, меня заметили «духи». Поняли, что ранен, и решили взять живым. Но ничего у них не вышло: двоих я убил, одного ранил.

Рассказывает Герой России подполковник Александр Павлович Думчиков:

— Когда наши откатились, я кое-как спустился со второго этажа на первый, забрался в какую-то подсобку. Через некоторое время стало понятно, что кругом «духи». Слышу призыв к молитве, и под «аллах акбар» они полезли из всех щелей! Дальше сидеть не было никакого смысла. Выстрелил в гранатомётчика и вывалился из окна на площадь… До своих было всего метров сто. Но били с трёх сторон, улицу было никак не перебежать.

Удар по ноге. Понимаю: так, попали в меня, ранили… Но движение продолжаю, потому что всё равно надо в какое-то укрытие забираться. Добежал до угла, упал, отстреливаюсь… И в это время получаю ранение в правую руку. По мне стреляют, а я сам стрелять уже не могу! Тут в лопатку удар, меня аж откинуло — получил ещё и ранение в спину.

Нашёл лист железа, на себя его натягиваю, под листом вероятность попадания в меня меньше. Пусть думают, что я убит. И тут стрельба прекратилась… Начинаю думать, что делать дальше… Горлом кровь идёт. Может, пробито лёгкое?.. Прислушался — хрипа вроде нет. Уже легче! Смотрю дальше — на ноге явный перелом, на правом локте шматок мяса висит. (Тут прежде всего надо промедол вколоть и перевязать раны. Но когда я раскладывал промедол по карманам, то делал это правой рукой. Соответственно, правой рукой его и надо доставать. Это сейчас я могу посоветовать раскладывать промедол так, чтобы он был доступен и для одной руки, и для другой.)

Правой рукой двинуть вообще не могу, а левой дотянуться тяжело. Всё-таки как-то срезал бронежилет, дотянулся левой до кармана, достал промедол, сразу достал гранаты. Никакое другое оружие одной рукой я использовать не мог: ни из автомата стрелять, ни из подствольника, ни тем более — отбиваться ножом. Кое-как перетянул колено, бедро. В это время слышу — свистит кто-то.

Рассказывает Герой России полковник Александр Игоревич Пегишев:

— Вижу — ещё один наш вываливается из полуподвального помещения спортзала метрах в тридцати от меня. Упал, не шевелится. По нему — кинжальный огонь трассирующими. Асфальт вокруг горит!.. Свистнул, кричу: «Если меня слышишь — пошевели рукой». Шевелит, значит живой. Кричу ему: «Притворись убитым, замри!..». Вроде замер. И «духи», похоже, решили, что добили его, стрелять туда перестали. Зато с новой силой ударили по мне…

Стемнело. Заковылял в сторону раненого. Схватил, за что получилось, и рванул обратно. Запнулся за что-то, упал. И в этот момент прямо над головой прошла очередь… Броском до ямы. Упали на дно — вроде здесь пули не достают. Перевязал раненого нормально, кровь у него уже не так течёт. Уже лучше…

Стали задавать друг другу вопросы. Оказался лейтенантом Думчиковым Александром Павловичем, командиром взвода из роты Тараскина.

Мы всё-таки ждали, что будет повторная атака и наши за нами придут. Самим вдвоём выйти нереально: у Сани кость на ноге перебита, правая рука прострелена и двойное ранение в спину. У меня — сквозное ранение бедра левой ноги. Лежим в общей луже крови, где чья — непонятно. Поделились промедолом, вкололи. Посчитали: на двоих шестнадцать сигарет и восемь спичек. Но хоть было чем стрелять: пятнадцать магазинов у меня, в россыпуху патроны, были гранаты к подствольнику. И шесть гранат Ф-1…

Тут вроде со стороны дома хруст стекла послышался! Взял пару магазинов и пополз к углу. Уже слышу голоса — значит, точно «духи» подходят со стороны переулка! Выхожу из-за угла и говорю: «Здравствуйте!». И сразу положил их всех в упор. Но на помощь им бросилась ещё одна группа! Одна пуля пробивает мне воротник, проходит вдоль бронежилета и разбивает гранату Ф-1 в снаряжённом состоянии. Ещё одна попала в палец и выбила автомат — он улетел, как пропеллер. (За ним пришлось ползти, а потом штык-ножом отравнивать, чтобы хоть как-то затвор двигался.) Но вроде отбился и вернулся снова в яму к Думчикову.

Команды нашим на повторный штурм так и не было — ждали прекращения артобстрела, чтобы вернуться за нами. Они видели, что мы на площади остались одни. В какой-то момент даже попытались задымить всё вокруг, чтобы нас дымом закрыть. Но ветер дул в обратную сторону, поэтому перебежать в жиденьком дыму вариантов не было: и справа, и слева нас держали на прицеле. Завалить нас могли раз сто шестьдесят…

Потом мы снова ждали своих, потом опять отстреливались. Близко «духи» уже не подходили, видно, хватило им боя в переулке. Но патронов-то у нас совсем не осталось! Ведь когда есть чем стрелять, можно и на спусковой понажимать. А когда нечем, хоть караул кричи. Только по одной гранате на каждого осталось — мало ли что… Мы были уже ко всему готовы… В какой-то момент руки подняли, помахали нашим: мол, живы, здоровы! А они это поняли, что мы с ними попрощались…