Александр Крон - Глубокая разведка

Звякнула упавшая тарелка, взвизгнул женский голос,

загрохотали доски под ногами бегущих людей. Затем все

стихло. Майоров двинулся к выходу и столкнулся в

дверях с возбужденной, тяжело дышащей Мариной.

М а р и н а. Мехти! Ну, что же вы! (Увидела Майорова и схватила его за руку.) Саша? Почему ты здесь? Пойдем сейчас же... Ох, как это все омерзительно...

М а й о р о в. Что случилось?

М а р и н а. Ничего. Сейчас скажу. Пусти, я хочу сесть.

М а й о р о в (довел ее до кресла и усадил). Что случилось, Марина?

М а р и н а. Не знаю. Укрой меня чем-нибудь. Мне вдруг стало холодно. Ты видел Мориса?

М а й о р о в. Полчаса тому назад. А что?

М а р и н а. Ничего не понимаю! Мы сидели у Мехти и немножко кутили. Ты не думай - совсем чуточку, у нас это очень редко. Потом пришел Андрей. Мехти пошел звать Мориса. И пропал. Вдруг вбегает Морис и набрасывается на Андрея с кулаками. Если б Семен Семеныч его не удержал, не знаю, наверно, произошло бы что-то непоправимое. Мы все знаем Мориса, но таким я его никогда не видела. У него было такое бешеное лицо, он ругал Андрея такими ужасными словами, что мне вдруг стало страшно. Ты слышал, как я закричала?

М а й о р о в. Морис там?

М а р и н а. Нет, он вырвался и выскочил на улицу. Мужчины побежали за ним. Морис способен разбудить весь поселок.

М а й о р о в. Я пойду разыщу его. Как бы старика не хватил удар.

М а р и н а. Нет-нет, не уходи. Посиди со мной. Слышишь?

М а й о р о в. Ладно, Маринка. Ты только не волнуйся.

М а р и н а. Я не волнуюсь. Просто у меня отвратительное ощущение... Не хочу никого видеть, ни с кем говорить.

М а й о р о в. Здравствуйте! И со мной?

М а р и н а. Сядь. Вот тут, чтоб я тебя видела. Дай мне папиросу. И помолчи.

Марина закуривает папиросу, не сводя глаз с Майорова.

Майоров, покорный и несколько смущенный, молчит,

искоса поглядывая на нее.

М а й о р о в (после паузы). Ну, чево?

М а р и н а (вдруг расхохоталась). Ой, Сашка! Наконец-то!

М а й о р о в. Ну, что там еще?

М а р и н а. Наконец я тебя узнала. Вот сейчас ты тот, прежний. Я вдруг ясно себе представила, как ты заходишь в комнату девчат на Пироговке и стараешься смотреть мимо меня. А я злилась и нарочно таращила на тебя глаза. Тогда ты милостиво обращал на меня внимание и бурчал: "Ну, чево?" Вроде тут и суровость и ирония, а глаза все равно ласковые-ласковые... Саш-шень-ка!

М а й о р о в. Чево?

М а р и н а. Ничего.

М а й о р о в. Ну, повеселела?

М а р и н а. Нет. Я сегодня первый раз за весь год выпила чуточку вина. Полстакана, даже меньше. И как-то оживилась. Почувствовала себя ясной, легкой, совсем как тогда... Как будто я студентка, Андрей не мой муж, а просто студент, и ты тоже... В общем, вздор. А потом - опять. Хорошо, что ты не пошел к Мехти. Кстати, ты как смел не прийти? Я тебя ждала. Хотя понимаю - тебе неудобно. Ты теперь такой важный.

М а й о р о в. Нет, просто - ни к чему. Не нравится мне этот ваш Мехти.

М а р и н а. Ага! Я так и знала, что ты поймешь. Знаешь, ты очень хороший парень, Саша. Очень настоящий.

М а й о р о в. На такие слова никогда не знаешь что отвечать. Одинаково глупо и соглашаться и спорить.

М а р и н а. Раньше тебя не хватило бы и на такой ответ. Сашка! Ты очень меня любил тогда?

М а й о р о в. Ну, это не твое дело.

М а р и н а. Я тебя не спрашиваю, любил ли ты меня или нет. Я спрашиваю - очень?

Майоров молчит.

Если ты скажешь правду, я тоже скажу тебе кое-что... Очень?

М а й о р о в (тихо). Очень.

М а р и н а (так же). Я знала. И я тебя тоже. Очень.

М а й о р о в. Это неправда.

М а р и н а. Правда.

М а й о р о в. Как? А Андрей?

М а р и н а. Андрей? Андрей мне нравился.

М а й о р о в. Прости, у меня на языке вертится глупый вопрос. Почему же ты... с ним?

М а р и н а. Ну вот, почему. Так получилось. Выходят же замуж по расчету.

М а й о р о в. Мне не хочется шутить, Маринка.

М а р и н а. Я не шучу. Разве расчет - это обязательно значит деньги? Я тебя любила и боялась мысли, что мы можем быть вместе. Мне стыдно сознаться, но я думала, что никогда не привыкну к твоим ужасным словечкам, ситцевым галстукам и тысяче мелочей, которых уже не могу вспомнить. А когда ты пускался в рассуждения об искусстве, я тебя просто ненавидела.

М а й о р о в. Могу себе представить.

М а р и н а. Все это, конечно, чепуха. Не думай, что я уж такая пошлая индюшка. Главное, что я не могла угадать нашего будущего. Я знала, что с тобой будет трудно и беспокойно. И потом, в тебе была какая-то пугавшая меня нетерпимость. Я могла измываться над тобой в пустяках, но всегда понимала, что если тебе придется выбирать между мной и тем, что ты внутренне будешь считать для себя... Ну, залезла в дебри и не знаю, как вылезть. Ты понимаешь. А я бы этого не простила.