Array Array - Моя война

Так я познакомился с прекрасным человеком. Очень добрым. Рискованным. Он всегда готов был помочь. И помогал нашему брату, чем только мог. В тот день, вер­нее вечер, он меня никуда не отпустил. Оставил ноче­вать. А утром он куда-то ушел. Затем вернулся, велел мне одеться и повел на противоположный край дерев­ни к моей будущей спасительнице - Евдокии Ивановне Пахомовой. Это была добрая женщина, мать семерых детей. Жила без мужа. Его призвали в армию сразу же после начала войны. Получила от него пару писем и больше ничего не знает. Обычная по тем временам ис­тория.

Семья была большая. Дети от двух до девяти лет. Подвижные, веселые. Всегда голодные. У Евдокии Ива­новны было большое хозяйство: корова, лошадь, куры, свинья. Хороший и всегда теплый хлев, где хозяйка и устроила мне спальное место. Она тут же попросила меня помочь ей по хозяйству. Рассказала, чем кормить скот, где находится корм, сколько давать. Как и чем уби­рать навоз, куда складывать. И так как у меня уже был небольшой опыт, я, засучив рукава, принялся за дело.

Через некоторое время я сообщил хозяйке, что все сделал. Она вошла в хлев, проверила работу и пригла­сила в дом завтракать.

Так я стал жителем деревни Пахомово. Постоянно в труде, но зато всегда в тепле и накормлен. Здесь при­годились и мои портняжные, а также сапожные навы­ки. Я ходил из дома в дом, чинил обувь, подшивал ва­ленки, шил фуражки и делал многое другое, о чем рань­ше не имел даже представления. За работу никогда де­нег не брал. Только ел и ночевал у этих людей.

С наступлением весны включился во все виды сельхозработ. На удивление - все получалось. В работе за­бывал о своем положении и даже об опасности.

Но иногда жизнь серьезно напоминала мне об этом.

Помню, как-то находился в доме семьи Сафроновых. Помогал старичкам, у них же и ночевал. Вдруг ночью староста Андрей стучит к ним и предупреждает, что в деревне немцы. Я быстро поднялся, оделся. Ста­рики указали место, где у них находился подпол. Я ото­двинул доски и залез в яму. Они положили доски на место. Поставили кухонный стол. Я долго лежал в ожи­дании. Потом в дверь постучали. Вошли немцы. Слы­шу их громкую речь и стук тяжелых сапог. Они потре­бовали водку и ушли. И старики, и я потом долго при­ходили в себя.

Однажды зимой зашел к Андрею. Не помню уж за­чем. Сидим, разговариваем. Жена Андрея толчет в вы­сокой деревянной ступе поджаренное льняное семя. (В этих краях растительное масло изготавливали из семян льна. Его поджаривали, разминали в ступе, а потом в мешочках помещали под пресс, откуда вытекало паху­чее, красивое по цвету масло). Вдруг перед окнами дома старосты остановилась машина с немцами. Того мгно­вения, которое нужно было им, чтобы войти в избу, хва­тило мне для того, чтобы я сбросил с себя тулуп, оттол­кнул хозяйку, выхватил у нее пест и начал быстро, даже неистово толочь семя льна. Зашли немцы. Андрей выс­лушал их требования, вышел из дома и пошел по де­ревне собирать для них яйца. Пронесло. (Ну, как не вспомнить старосту Андрея добрым словом!..)

Был и такой, более страшный случай. Зима. Уже несколько дней я нахожусь в доме у соседа Евдокии Ива­новны (имя его не помню). Ремонтировал обувь. Вдруг в избу входят несколько немцев вместе со старостой. Андрей побледнел, увидев меня. Своего лица я есте­ственно, не видел. Староста объяснил хозяину, что у него на постой останутся четыре немца. На какое вре­мя - неизвестно. Нужно разместить их. Андрей с нем­цем-командиром вышли, четверо немецких солдат ос­тались. Они расселись, где хотели, в большой комнате, болтали на своем языке, смеялись.

Меня словно приковало к стулу, на котором я си­дел, когда они вошли. Склонившись над столиком, на котором лежали мои инструменты, я продолжал под­шивать валенок. Стежки ложились медленно, я боялся сделать лишний вдох.

Но, к счастью, немецкие солда­ты оказались уже далеко немолодыми людьми, совсем недавно призванными в армию. На фронте еще не были. Они все время говорили о своих близких, которые ос­тались без кормильцев. Я немного знал немецкий язык (учил в школе). Эти знания помогли пообщаться с при­шельцами, рассказать им мою легенду. Наверное, пове­рили или не поняли, но вопросов не задавали. Интере­совались Ленинградом. Я там никогда не был. Но чи­тал. Знал немного о его достопримечательностях. К мо­ему счастью никто из наших «гостей» в Ленинграде не был. Поэтому мои небылицы были приняты. О войне не говорили. Они все время рассказывали о своих де­тях, женах, показывали фотографии. Но беседы эти были только по вечерам. Днем их куда-то увозили. Я не спрашивал. А они не говорили. Я оставался в доме, ибо мне не куда было уходить. За окном было минус 25-30 градусов. Боялся даже выходить в туалет. Делал это до возвращения наших постояльцев.