Array Array - Моя война

Да, детство мое прошло не просто в еврейской се­мье, а в достаточно религиозной. Но родители наши были полуграмотные люди. Знали и соблюдали еврей­ские традиции.

А мы росли и воспитывались в духе полного атеиз­ма и религией не интересовались.

Бродя по лесу, перебирал в памяти своих знакомых, с которыми сталкивала жизнь. Я вспоминал эти и дру­гие подробности общения с Алексеем. Эти воспомина­ния все больше убеждали меня, что выдать меня мог только он - Алексей.

Я вспомнил, что однажды он передал мне перепи­санную им молитву (псалом, 90). Он объяснил, что это один из Псалмов царя Давида (о котором я тогда слы­шал впервые). Псалом был написан на иврите, но рус­скими буквами. Звучал он примерно так: «Шма Исраэль Адонай Элохейну, Адонай Эхад...».

Что это означает, я тогда не знал и не придал этому какого-либо значения. Тем более не думал об опаснос­ти. Алексей всегда был приветлив и доброжелателен. Часто угощал едой, а иногда оставлял у себя ночевать. Это вызывало сомнение в моих подозрениях.

Так, бредя по лесу и думая о возможном предателе, я вдруг натолкнулся на землянку, из трубы которой шел дым, и открыл дверь. Вошел. Увидел троих солдат. Они не спали. Просто лежали одетыми, укрывшись теплы­ми одеялами. В углу стояла «буржуйка», в которой были видны блики огня. Представился. Вынул из-за пазухи сало, хлеб. Предложил поесть. Познакомились. Их име­на я точно не помню, но все они оказались из частей 11-й армии. Они по-доброму приняли меня в свою «се­мью».

Несколько дней прошли без особых приключений. Но пришло время, когда нужно было идти в деревню за продуктами. Предложили это сделать мне. Показали дорогу в ближайшую деревню. Название не помню (на­верное, и не знал).

К тому времени, я уже придумал свою «легенду» в случае, если встречусь или окажусь в руках немцев или полицейских. Сделал это с подачи того же служителя Алексея. Она заключалась в следующем: я - беженец. Сын священника. Верующий. Но из-за войны вернуть­ся домой не могу. Хожу из погоста в погост. Тем корм­люсь. В подтверждение моего рассказа, у меня всегда в руках была книга «Новый Завет», подаренная Алексе­ем. Книгу прочел уже несколько раз. Наивно? Возмож­но. На большее ума не хватило.

Обмотавшись мешком (для будущих продуктов), надел тулуп, «Новый Завет» в руки и пошел.

Дорога шла вверх. Когда почти вошел в деревню, увидел страшную картину: на большой, единственной улице было полно немцев и женщин.

Немцы выгоняли и тащили живность. Ловили кур, гусей. Кричали, ругались. А женщины орали и плака­ли. Крик стоял невероятный, суматоха неописуемая.

Что делать? - возник первый вопрос. Что делать? Идти назад? Поздно. Меня уже видели. Мысли одна страшнее другой. Перед глазами повешенная немцами еврейская женщина. Мысли. Мысли. Но продолжаю двигаться вперед. Понял, что останавливаться нельзя.

Прошел более половины деревни. Никто не обра­щал на меня внимание. Все заняты своим делом.

Вдруг ко мне подбежал немецкий солдат. Закричал: «Юдэ!» и ударил рукой по лицу. Затем побежал. Куда, зачем? Ни тогда, ни позже, ни сейчас и, вероятно, ни­когда не буду знать.

В одно мгновение я повернул влево, побежал в чей-то двор и по огородам к лесу...

Когда подбежал к ближайшим деревьям (мне каза­лось, они бежали мне навстречу), услышал выстрелы автоматов и свист пуль. Но я уже был в лесу. Продолжал бежать в неизвестном направлении. Только когда оказался в глубине, остановился. Оглянулся. Никого нет. Долго стоял. Никаких мыслей. Никаких чувств. Силь­но стучит сердце. Вдруг упал на землю и заплакал. На­взрыд.

Не знаю, сколько лежал. Стало холодно, несмотря на овчинный тулуп и валенки. Поднялся и пошел. Шел долго, и увидел за опушкой леса вначале поднимавший­ся вверх дым из труб, а затем трубы и избы. Деревня. Какая, не знаю. Снова вопрос: входить или нет?

Но деваться некуда. Вошел почти механически. Ни о чем не думал. Залаяли собаки. А я продолжал идти. Увидел детей, играющих на дороге. Спросил, как на­зывается деревня. Услышал: «Пахомово». Спросил, где живет староста. Показали. Вошел. Встретил меня не­молодой мужчина. Я сел на лавку и снова заплакал. Через некоторое время пришел в себя. Рассказал, что я солдат, что очень голоден и устал.

Хозяин позвал жену. Попросил накормить меня. Поставил на стол самогон. Налил в стакан. Я выпил, поел. Согрелся и осмелел. Рассказал немного о себе. О своем еврействе, конечно, не говорил. Назвал свое имя «Андрей». Хозяин сказал, что его тоже зовут Андрей. Тезки.