Николай Чистяков - По закону и совести

Основным поставщиком иностранной валюты для Яна был Файбишенко. За три года он продал Рокотову американских долларов и английских фунтов стерлингов на 40 тысяч рублей.

Рокотов брал все: американские доллары, английские фунты, французские франки, итальянские лиры, марки ФРГ, шведские кроны, швейцарские франки.

Скупленную валюту и золото он продавал братьям Папиташвили, Гудлис и ее мужу Плотникову. Сделки совершались в Москве, Тбилиси, Баку, Вильнюсе и других городах.

При аресте у Рокотова были изъяты в большом количестве золотые монеты царской чеканки, американские доллары, английские фунты стерлингов, а также много различных вещей иностранного происхождения.

Широкую спекулятивную деятельность развернула Надежда Гудлис. Эта молодая женщина, имеющая высшее образование, втянула в грязные дела и своего мужа Плотникова. Гудлис совершила 45 валютных сделок на сотни тысяч рублей.

Большим мастером преступного промысла оказался уже упомянутый мной Владислав Файбишенко. Начинал он фарцовщиком. Сначала скупал у иностранцев мелкие вещи: чулки, мужские сорочки, дамские часы, продавая их падким на иностранщину стилягам. Потом занялся торговлей иконами, а потом перешел на скупку и перепродажу валюты.

Подручными у этих «мастеров» были спекулянты из Грузии — братья Шалва и Илья Папиташвили, а также их племянник Илья Папиташвили, Гузванова Мубашир Лифтульевна и числящийся научным сотрудником одного научно–исследовательского института Иустин Ванифатьевич Лагуткин.

Всю группу арестовали. Мужа Надежды Гудлис тоже. Но в связи с болезнью дело в отношении его выделили в отдельное производство, и он предстал перед судом позже.

Разных я видел за свою следственную практику преступников, прошли передо мной люди, в которых почти ничего не оставалось человеческого. Но эти меня поражали своей полной опустошенностью. Они были активны, но активность их не выходила за круг порочных и преступных занятий. Они были порочны во всем, во всех своих помыслах и проявлениях.

Вот что говорил на следствии Рокотов о своем друге Файбишенко:

— Вся его «кипучая» деятельность была направлена только на то, чтобы путем совершения противозаконных валютных операций сделать крупный бизнес, стать обладателем большой суммы денег. Файбишенко был неутомим: сутками бегал по улице Горького и по Красной площади, скупал у стиляг, фарцовщиков и иностранцев валюту, золотые монеты, а также другие предметы, ценности и даже безделушки с иноземной маркой, а затем все это перепродавал по спекулятивным ценам. Его энергии можно было позавидовать: работал он за десятерых, откуда брались только сила и энергия.

Рокотов, рассказывая о своем дружке Лагуткине, признавался:

— Мы частенько устраивали на квартире у Лагуткина оргии с участием женщин легкого поведения. Они удовлетворяли наши извращенные мужские потребности.

Лагуткин придерживался правила: поменьше издержек, почаще меняй женщин.

— За кого бы они потом не выскочили, — говорил Лагуткин в пору расцвета своего бизнеса, — пусть знают: я их имел и я их бросил.

В свою очередь Лагуткин не щадил своего патрона — Яна Рокотова:

— Я наблюдал Рокотова в жизни и делах. Как человек он ничего не стоит. Тунеядец до мозга костей. Он стремился к одной лишь цели — наживе. Работа его не интересовала. Деньги и женщины — в этом заключался для него смысл жизни. Когда бы я с ним ни встретился, в какой бы обстановке ни находился, других вопросов, кроме как вопросы о женщинах, деньгах, ресторанах и иностранных вещах, у Рокотова не возникало.

Эти показания Лагуткина перекликаются и с откровениями самого Рокотова.

Вот что он рассказал однажды на допросе следователю:

— Устав от валютных сделок и почувствовав, что начинают сдавать нервы, я решил отдохнуть. Достав в санаторий путевку на 24 дня, я отправился в Крым, к Черному морю. Пробыв там неделю, я сбежал. Не выдержал. Лежишь на пляже, а в голове сверлит мысль: там, в Москве, мои конкуренты делают бизнес, зарабатывают большие деньги, а ты здесь валяешься на песке, загораешь. И как начнешь об этом думать, так голубое крымское небо становится серым. Через неделю я прибыл в Москву и занялся своим делом.

Дух стяжательства и наживы заполнял все их жизненные интересы.

Случалось, что тунеядцы и валютчики неоднократно обворовывали друг друга, устраивали по их выражению «динамо».

В июле 1960 года в Москву из Вильнюса приехал некий Любезников — один из клиентов Рокотова и Гудлис, неоднократно покупавший у них валюту и золото. Прибыв на квартиру Гудлис, он заявил: