Николай Чистяков - По закону и совести

В селе Дроздове я родился и вырос. Здесь учился читать и писать, жить и работать, любить русскую природу, любить свой народ.

Родина! Нет в мире ничего милее и дороже тебя.

Пусть будет бедна или внешне неприметна деревня, где ты жил, она всегда будет желанна твоему сердцу, бесконечно дорога воспоминаниями о прошлом, дорога близкими и родными людьми… Правильно говорится, что даже кусок черствого хлеба на родине сладок. Каждая пядь земли, на которой человек родился, рос, радовался и страдал, словно вбирая в себя все то, что входит в необыкновенно емкое понятие «родина», дает ощущение связи с нею. Без этого ощущения человек что лист, сорванный ветром… На родине, — говорил известный русский писатель Куприн, вернувшийся с чужбины, — и цветы пахнут иначе — ароматнее.

Любовь к родным местам естественна и свойственна человеку. И где бы он ни был, где бы ни находился, в каких бы условиях ни жил, он всегда помнит о родных краях.

Любовь к Родине сильна и безгранична, как сильна и безгранична любовь к отцу, матери, братьям и сестрам, родным и близким, друзьям и добрым знакомым, ко всему тому, что является для человека священным.

Таким священным, дорогим и близким для меня всегда останется родное Дроздово.

До сих пор я сохранил в памяти запах и вкус деревенского ржаного хлеба, овсяного киселя, печенной в костре картошки.

Свежи в памяти воспоминания о людях, о полях и тенистых лесах, о кладбище с небольшой церковью и колокольней и пруде, заплывшем зеленой тиной, и многом другом.

В период своего расцвета Дроздово насчитывало около 60 дворов. В отличие от многих сел и деревень, располагавшихся в большинстве своем в два ряда, Дроздово строилось небольшими улицами вокруг церкви. Все эти улицы имели свои названия — прозвища: «Выползиха», «Поповка», «Старая сторона».

На окраине села — восьмилетняя школа, построенная в 1929 году.

Население в Дроздове, как, впрочем, и в окружающих деревнях, менялось с изменением жизни, экономики и культуры в стране. Разумеется, этот процесс проходил постепенно, медленно. Да это и понятно. Нельзя, конечно, переделать и изменить за несколько лет психологию людей, впитавших с молоком матери вековые традиции и привычки, ставшие укладом жизни и быта.

Люди, жившие в первые годы после революции 1917 года, и люди, например, тридцатых годов — совершенно различны. Люди двадцатых годов — люди прошлого, люди, которые в большинстве своем ничего не знали, кроме нищенской собственности, состоящей из двух–трех десятин земли, коровы и лошади. Но и то не все. Некоторые были безлошадными и влачили самое жалкое существование. Из домашних животных, клочка земли, ветхого сарая и овина состояла вся экономика крестьянина. И не дай бог, если падет лошадь или корова или, хуже того, сгорит дом. Пропал крестьянин. Надевай суму на плечо, иди по миру и проси под окном кусок хлеба.

Ничего, кроме тяжелого труда, не знал крестьянин. Подавляющее большинство сельских жителей было неграмотно, а о посещении каких–либо культурных заведений не могло быть и речи. Вся «культура» состояла в том, чтобы сходить в церковь и там «отвести душу».

Много лет назад я покинул родные края и приезжал сюда лишь на короткое время. За эти долгие годы жизнь села изменилась чрезвычайно. Появились радио и электричество, много всевозможной сельскохозяйственной техники, почти в каждом доме телевизор, велосипед, мотоцикл, а то и автомобиль. К сожалению, многих моих сверстников уже не было в живых — унесли война и время. Но подросло новое поколение. Из белобрысых и чернявых мальчишек и девчонок выросли широкоплечие парни и стройные, красивые девушки. Все они получили образование, одни работают в сельском хозяйстве или на производстве, другие учатся в техникумах и институтах. Появились свои агрономы и механизаторы. Они глубоко и верно понимают суть общественных явлений и процессов, их суждения отличаются политической зрелостью, широтой.

«Вот тебе и провинция! — думал я. — Вот тебе и деревня, затерявшаяся в лесах!» И невольно вспоминал свою далекую юность.

Мой отец был рабочим ситцепечатной фабрики в городе Шуе Владимирской губернии, принадлежавшей до революции фабриканту Павлову. По рассказам матери, родных и знакомых, он был трудолюбив, энергичен и любознателен. В свободное от работы время самостоятельно освоил плотницкое и столярное дело. Увлекаясь рыбной ловлей, он сам плел бредни, неводы, крылены и другие рыболовные снасти.