Николай Купцов - Воздушные рабочие войны

27 октября 1943 года экипажу была поставлена задача сфотографировать результаты бомбового удара дивизии по железнодорожному узлу Минск. Ночное фотографирование не только сложное, но и чрезвычайно опасное дело. Оно производилось обычно с помощью четырех фотоавиабомб - ФОТАБ-100-35. Цифровая маркировка означала, что калибр бомбы был как у стокилограммовой, а фактически вес составлял всего лишь 35 килограммов.

Мне не довелось наблюдать с земли взрыв такой бомбы. Очевидцы утверждают, что он (а взрывались ФОТАБ только на строго заданной высоте) не только ослепляет людей на какое-то время (сила света при взрыве несколько миллионов свечей), но и создает больший психологический эффект, чем взрыв фугасной бомбы крупного калибра.

Экипаж-фотограф, кроме четырех фотобомб, обычно брал в бомболюки еще шесть ФАБ-100. Шел он замыкающим в боевом порядке и сбрасывал фугасные бомбы вместе с ФОТАБ.

Я попросил командование разрешить мне взять на внешнюю подвеску еще три ФАБ-250, следовать в середине боевого порядка полка и сделать два захода на цель: первый - для прицельного сбрасывания фугасных бомб, второй - для фотографирования результатов удара дивизии.

Направление захода на цель для всех бомбардировщиков дивизии было одно - с северо-запада. Высота бомбометания 5700-5900 метров.

Первый заход для нанесения бомбового удара экипаж выполнил в общем потоке бомбардировщиков. Заградительный огонь был хоть и сильным, но беспорядочным и не создавал особых помех для точного бомбометания.

Погода была безоблачная, видимость более десяти километров. Железнодорожный узел был виден издали: несколько наиболее опытных экипажей уже сбросили над ним специальные светящиеся авиабомбы - САБ. Такая операция давала возможность точного отыскания цели в темноте. В дальнейшем никакой подсветки уже не требовалось - на земле взрывались и горели эшелоны с боеприпасами и горючим, что являлось отличной точкой прицеливания.

Но по заданию нашего командования освещение цели повторялось каждые пять минут. Экипажи-осветители отлично выполняли поставленную перед ними задачу. Благодаря этому мы хорошо видели обстановку как на станции Минск-Пассажирский, где ни одного состава не было, так и на соседней - Минск-Товарный, где почти все пути были забиты эшелонами.

Именно сюда был направлен удар всех самолетов дивизии. Осуществлен он был просто великолепно. На территории товарной станции бушевало сплошное море огня.

Много раз я участвовал в бомбовых ударах по железнодорожным узлам и станциям, но такого колоссального эффекта никогда не видел. Крепко мы накрыли фашистов в ту ночь на станции Минск-Товарный!

Второй заход на цель - теперь уже для фотографирования - наш экипаж выполнял на высоте 3400 метров, то есть на высоте на две с лишним тысячи метров меньше, чем при заходе на бомбометание. Объяснялось это тем, что оптимальная высота взрыва ФОТАБ рассчитывалась на земле и устанавливалась на взрывном механизме фотобомбы. Высота полета самолета при фотографировании бралась максимально возможная для получения хорошего снимка. Изменять ее мы не могли ни в коем случае.

Самолеты двух полков дивизии бомбили железнодорожную станцию Минск-Товарный в течение сорока минут. И все это время немецкие зенитки непрерывно вели огонь по бомбардировщикам, пытаясь отразить воздушный налет. Можно было подумать, что к концу налета у зенитчиков или кончатся боеприпасы, или стволы орудий раскалятся настолько, что стрелять уже будет нельзя.

Но легкого захода на цель не получалось. В этом наш экипаж убедился сразу же, как только взял боевой курс. К этому времени все бомбардировщики уже выполнили свою задачу и следовали домой. Поэтому весь свой огонь зенитная артиллерия противника сосредоточила на нашем самолете.

Бомбардировщик находится на боевом курсе несколько секунд. Это время ему необходимо для точного прицеливания. После сброса бомб он может свободно маневрировать. Фотографу же и после сброса первой ФОТАБ надо строго выдерживать режим равномерного прямолинейного горизонтального полета до разрыва последней фотобомбы. Иначе отдельные снимки не будут монтироваться в общую полосу съемки. Таким образом, у фотографа время нахождения на боевом курсе гораздо больше, чем у бомбардировщика.

Самолет шел в сплошном огне разрывов зенитных снарядов. Их вспышки ослепляли меня и мешали наблюдать за пилотажными приборами. Поэтому пришлось реостатом увеличить степень освещения кабины и наклониться ближе к приборной доске.