В. Богров: Дм. Богров и убийство Столыпина

Многие сочтут, что настоящая книжка является запоздалой. Со времени террористического акта, совершенного Дмитрием Богровым 1-го сентября 1911 года, прошло 20 лет. Хотя убийство Столыпина является фактом первостепенного значения в истории русского революционного движения, однако, мировая война, революция и тяжелые духовные и материальные бедствия, разразившиеся над русским народом, отодвинули это событие на задний план.

Возможно, что для многих теперь вообще покажется бесполезным углубляться в психологический анализ революционного акта, когда они уже успели разочароваться в самой революции; возможно, что столь остро стоявший одно время вопрос, был ли Дм. Богров «революционером» или «охранником», утратил свое принципиальное значение в особенности для тех, которые, отказавших от прежних убеждений, готовы мечтать о восстановлении царского режима.

С другой стороны, историческая перспектива уже успела сгладить многие «подробности» и оставила говорящими сами за себя голые факты, которые нам свидетельствуют лишь о том, что, благодаря выступлению Дм. Богрова, был устранен с политической арены самый влиятельный и талантливый министр царского периода, являвшийся главным оплотом господствовавшей тогда реакции. Все остальное кажется второстепенным и неважным.

Итак, не сомневаюсь, что для многих эта книжка покажется мало интересной. Однако, имеются доказательства того, что личность Дм. Богрова, в связи с убийством Столыпина, до настоящего времени не перестала интересовать общество. Почти каждый год в советской или зарубежной печати появляется статья, посвященная этой теме. И, как бы авторы этих статей ни относились к оценке личности Дм. Богрова и совершенному им акту, они в заключение все же должны признать вопрос не выясненным окончательно, признать существование «тайны», покрывающей психологическую сторону дела, «загадки», до настоящего времени не получившей разрешения.

В своем предсмертном письме родителям, писанном Дм. Богровым из крепости 10-го сентября 1911 года, накануне казни, Дм. Богров, между прочим, пишет: «единственный момент, когда мне становится тяжело, это при мысли о вас, дорогие. Я знаю, что вас глубоко поразила неожиданность всего происшедшего, знаю, что вы должны были растеряться под внезапностью обнаружения действительных и мнимых тайн. Что обо мне пишут, что дошло до сведения вашего я не знаю. Последняя моя мечта была бы, чтобы у вас, милые, осталось обо мне мнение, как о человеке может быть и несчастном, но честном. Простите меня еще раз, забудьте все дурное, что слышите»…

Эти «действительные и мнимые тайны» и доныне тревожат общество, так как до настоящего времени они остались неразгаданными.

Как примирить категорическое предсмертное заявление Дм. Богрова о том, что он умирает человеком «честным» и его слова «забудьте все дурное, что слышите», с теми фактами, которые нам представляются порочащими его доброе имя и которые не только приводятся заинтересованными лицами, но, как будто, признаются и им самим? Это «дурное», прилипшее к делу Дм. Богрова, легко удается подчеркнуть не только врагам Дм. Богрова, его политическим или принципиальным противникам, но и всем поверхностным исследователям дела, так как опровержение этого «дурного» требует более сложного анализа и изучения дела.

Я позволю себе привести выдержки из разных статей о Дм. Богрове, принадлежащих как его ярым защитникам, так и его обвинителям. Из сопоставления этих выдержек можно убедиться в том, что и те и другие в результате своих исследований все же оставляют неразрешенными те вопросы и сомнения, которые представляют главный интерес в настоящем деле.

А. Мушин, один из самых ярых почитателей Дм. Богрова, заканчивает свою книжку следующими словами:

« Богров — террорист одиночка, революционер, которого бессилие революционных партий, общественная инертность и апатия и до нестерпимости душная послереволюционная моральная атмосфера, пресыщенная миазмами санинщины, порнографии, предательства и провокации — толкнули на путь, казалось, единственно доступный одинокому борцу, мечтающему разрядить эту застоявшуюся атмосферу благодетельным ударом. И за этот удар Дмитрию Богрову — вечная память! » (А. Мушин. Дмитрий Богров и убийство Столыпина, Париж 1914 г. стр. 186.)