Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Возвращался я поздно, спешил, бежал. К полуночи я уже звонил в дверь дяде. Звонил минуту, другую. Наконец, заспанный дядя Жора открывает дверь и с удивлением смотрит на меня:

— А ты же сказал, что не придешь ночью?

Я чуть не умер с досады.

— Я же слово дал, знал бы ты, чего мне стоило выполнить его! — чуть ни со слезами причитал я.

— Подумаешь — слово! — зевая, проговорил дядя Жора, — твое слово: захотел — дал, захотел — взял! Да кто вообще сейчас слово держит, ты что, дурной? Или у вас в Тбилиси все слово держат?

Я был раздавлен — да, в Тбилиси не любят держать слово, и я мог бы этим мотивировать, оставшись у Насти. Но не ехать же снова в Тучково — поездов больше не было, да и пустила бы меня назад Настя после всего, что произошло

— неизвестно!

— А вдруг, она уже не одна? — от этой мысли я чуть не лишился последнего ума, во всяком случае «крыша» съехала почти на три четверти.

Я зашел на кухню и слезно попросил у дядиной тещи, доброй женщины Марии Павловны, которая проснулась и слушала, о чем мы говорили, водки. Мария Павловна, тихо сунула мне в руку бутылку: «Водки нет, но возьми — это моя чача!»

Я упросил Марию Павловну выпить со мной хоть наперсток, и, выпив за разговором остальную часть бутылки, рассказал ей все, совершенно все. Мария Павловна, где смеялась, где хмурилась, но под конец, подытожила:

— Если бы я не знала, что ты отличник, то решила бы, что ты — полный дурак. Но так как дураки отличниками не бывают, значит — ты из прошлого века. Или, — засмеялась она, ты — герой рассказа Аркадия Гайдара «Честное слово». Но тогда ты — натуральный дурак, хотя и отличник!

Для тех, кто не читал рассказа Аркадия Гайдара — не путать с Егором Гайдаром, его внуком — поясню, что там пионер дал какому-то хмырю слово постоять на «вахте» и стоял так почти до ночи, пока его не освободил, якобы, «старший по званию». Козьма Прутков писал и о другом примере подобной педантичности, когда Жан-Жак Руссо дал слово аббату де Сугерию подождать его, пока тот сходит по нужде, и так ждал три дня, пока не умер на этом же месте от голода. В общем, оказывается, у меня были предшественники — педанты! Я дополз до выделенной мне кровати и, не раздеваясь, заснул прямо на одеяле.

Моя жена Лиля приехала поездом, я ее встречал (тогда было принято давать телеграммы на почтовые отделения, прямо как во времена Конан Дойла). Остановились мы сперва у дяди Жоры, а потом, узнав, что наших насильниц — соседок отселили, я перевез ее в мою комнату в общежитие, сделав соответствующий взнос Немцову. Лиля уже была беременна, но этого видно почти не было, и выглядела она вполне нормальной женщиной. Оказавшись в комнате, где бывала Настя, она тут же обнаружила ряд предметов, на которые я не обратил бы внимания, выдающие былое присутствие в помещении женщины. Конечно же, вся вина была возложена на Толика, благо он был далеко и не появлялся. Про то, как нас «опустили» соседки, я тоже промолчал.

Тренер объявил мне место и время начала соревнований, к сожалению, я уже и позабыл это место. Помню только, что ехать надо было далеко — сначала на метро, потом на автобусе.

Команду полулегковесов построили по росту — и я, как всегда, оказался самым высоким, чуть ли ни на голову выше следующего за мной спортсмена. Еще бы — 58 килограммов при росте 172 сантиметра — это не параметры штангиста. Средний рост хорошего штангиста-полулегковеса — примерно 155 сантиметров. Все бы ничего, но мне полагалось в таком случае вести «парад», докладывать что-то главному судье соревнований и т. д. Я наотрез отказался делать то, чего совершенно не умел, и место ведущего тут же занял опытный Алексей Вахонин, чемпион мира в легчайшем весе, уж точно на голову меньше меня ростом. Почему Вахонину понадобилось переходить в невыгодный для него полулегкий вес — осталось неизвестным, но он легко и непринужденно провел всю «официальщину» за меня.

Соревнования по штанге, а тогда они проводились по классическому троеборью — жим, рывок и толчок двумя руками, включали в себя по три подхода к каждому движению. Максимальная пауза на отдых — 3 минуты. Вес можно было только повышать от подхода к подходу, но если подход не выполнялся, то давали повтор. Если в трех подходах вес не был зафиксирован, то спортсмен получал нулевую оценку — «баранку» и фактически выбывал из соревнований. Спортсмен выступал на тяжелом и крепком помосте, стянутом из поставленных на ребро толстых досок длинными стальными болтами. Судили соревнования трое судей — передний, боковой и главный. Каждый имел две лампочки — белую («вес взят») и красную («попытка»). Итог подводил главный судья. Для разминки выделялись специальные комнаты с помостами, куда пускались и тренеры. Вот, пожалуй, и все.