Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Гене пришла из Баку (его родины) посылка с фруктами, называемыми «фей-хоа». Я очень любил эти фрукты еще по Грузии и ел их с удовольствием. Гена мне и надавал с собой этих, снаружи зеленых, а внутри красных, с сильным запахом йода фруктов, вкус которых описать трудно. Фрукты были уже немного перезрелые и мягкие, полежавшие, наверное, изрядно в ящике при пересылке.

А поздно вечером в общежитие прибежала Наташа, заскочила к Абросимовым, где тут же и рассказала, что муж приезжал. Лена, укоризненно посмотрела на меня; Абросимовы ведь про мужа знали, в отличие от меня. Мы забрали «фей-хоа» с собой, по дороге захватили выпивку, закуску и потопали на пятый этаж обмывать отъезд мужа.

— Не дала ему! — хвасталась Наташа, — напоила в усмерть и он почти не приставал. А потом — в Курумоч!

Мы постелили на матрасы чистые простыни и спешно легли «спать». Я изрядно (за пропущенную ночь) задержался на матрасе Наташи и уже за полночь перебрался на свой.

Утром, часов в семь, меня разбудили вздохи и причитания Наташи. Горел свет, Наташа стояла на коленях над своим матрасом и плакала, почему-то разглаживая простыню руками.

Я вскочил и увидел, что простыня на том самом месте, как говорят, «в эпицентре событий», была вся в каких-то багровых пятнах с фиолетовыми каемками, пахнущими больницей.

— Ты дала ему! — вскричал я, схватив даму за горло, — а меня опять обманула! Вот он тебя и заразил какой-то страшной болезнью, а самое худшее, что ты успела заразить и меня! Теперь бициллином не отделаешься!

Наташа с рыданиями призналась, что, конечно же «дала» ему, муж все-таки, а обманула, чтобы не нервировать меня.

— Что теперь делать, что теперь делать! — причитала несчастная обманщица в отчаянии. Да и я был недалек от этого — не хватало только этой новой «могилевской» болезни, которую принес из этого города «наш муж» Игорь. До меня, кажется, стал доходить тайный и ужасный смысл названия этого города…

Я снял простыню, чтобы посмотреть пятна, «на просвет» и обомлел: на матрасе лежали раздавленные в блин мои любимые фрукты — «фей-хоа»! Видимо, вечером я их второпях положил на Наташин матрас, а она, не заметив зеленых фруктов на фоне зеленого же матраса, накрыла их простыней. И тут мы их размолотили в блин в наших любовных схватках!

— Наташа, а ведь бутылка с тебя! — сказал я плачущей леди загадочным тоном. Леди повернула ко мне удивленное, заплаканное, с фингалом лицо, а я поднес к ее носу раздавленные фрукты с непривычным запахом и для русского уха названием.

— Ети твою мать! — только и сумела произнести моя прекрасная леди.

— Маму не трогай! — пригрозил я ей, и послал ее, радостную, в магазин — за бутылкой.

С тех пор непривычное для русского слуха название этой экзотической фрукты стало для меня еще и неприличным…

Эффект двойной удачи — избавления от мужа и неизвестной болезни, поверг меня с Наташей в эйфорию, а она, в свою очередь, в загул. Мы и так вели не особенно скромный образ жизни, а теперь и вовсе перестали стыдиться общественности. Ходили на виду у всех в ресторан «Утес», имевший в городе дурную славу, напивались там до чертиков, а по ночам бегали в этот же «Утес», где у сторожихи Гали можно было купить пол-литра «Российской» за 5 рублей (вместо 3,62 в магазине).

Но неумолимо приближался Новый 1968 год. Про студентов мы (я то ничего, у меня занятий не было, а вот Наташа была задействована в учебном процессе!) совсем уже позабыли, как вдруг часов 9 утра в дверь опять зазвонили.

Наташа вскочила с матраса и, подбежав к двери, грозно спросила: «Кого носит в такую рань?».

Я не слышал, что ей ответили, но в комнату она вбежала резво и приказала: — Матрасы — в ту комнату, сам тоже! Забыла про зачет, который назначен на 8 часов утра! Студенты приперлись!

Я «мухой» оказался с нашими матрасами и подушками в маленькой комнате, туда же полетели пустые бутылки и остатки закуски, после чего дверь закрылась. По своеобразному гулу я понял, что в большую проходную комнату запустили группу. Платье и белье Наташи валялись на ее матрасе, и я понял, что она принимает студентов в тонком, старом и рваненьком халатике на голое тело! Хотя бы волосы в порядок привела, а то шиньон ведь на боку висит!

— Все заполните зачетки, чтобы мне осталось только подписать! — услышал я голос Наташи, не пришедшей еще в себя после вчерашнего. Студенты, сопя, принялись заполнять: «Химия — Летунова — зачтено — 29.12.67», после чего доценту Летуновой, то есть Наташе оставалось только расписаться. Ведомость предусмотрительные студенты тоже принесли с собой. Наверное, лаборант помог, так бы не дали.