Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Раньше я работала учительницей в младших классах, из нужды не вылезали. Муж 80 рублей получал техником в НИИ. Родился ребенок — что делать, как жить? И вот подруга посоветовала поехать в город Гори к ее хозяйке, вроде на отдых, а там видно будет. Она туда месяца на два ездит — подзаработает, и домой. Поиздержится — и снова в Гори. Там говорит, без денег не останешься, к тебе клиент, как на работу будет ходить.

Собралась и поехала, рекомендательное письмо с собой от подруги взяла. Еле отыскала дом этой бабки, чуть не изнасиловали по дороге. Да, я знаю, что не красавица, но ведь им на Кавказе все равно, какая ты. Лишь бы бабой была

— раз, русской — два, и новой — три. Местные жены к нам своих мужей и не ревнуют, вроде мы как куклы надувные, а не живые бабы.

Ну, устроилась я на постой у бабки, и в тот же вечер — на тебе, клиент

— милиционер участковый. С милицией ссориться не резон, запустила его в комнату, а он потом еще и пятерку дает: — ты, говорит, меня вообще бесплатно должна обслуживать, но чтобы не думала, что я жадный!

Ну и заработала живая газета и беспроволочный телефон: повалил клиент так, что очередь стала выстраиваться. Я спрашиваю, что жены ваши вам не дают, что ли? Клиент рожу кривит, отмалчивается. А один рассказал анекдот, чтобы я, значит, поняла ситуацию.

От некого грузина по фамилии Коридзе беременели все бабы в округе. Ну и доктор гинеколог всем аборты делал. А тут заявляется жена этого Коридзе и жалуется доктору на бесплодие. Доктор удивляется и велит позвать мужа. Приходит Коридзе, а доктор и говорит:

— Слушай, Коридзе, от тебя по всей округе бабы беременеют, а свою собственную жену чего же не можешь забрюхатить?

— Коридзе в нэволе нэ размножаются! — гневно ответил грузин и ушел.

Люба неожиданно засмеялась.

— Был и у меня один по фамилии Коридзе — секретарь райкома. Приехал на «Волге», забрал на «Станок» — район такой, завел в гостиницу. Старается, старается — ничего не выходит. А я смеюсь — что же ты, Коридзе, и на воле тоже не размножаешься? А какую гордую фамилию носишь — «Орлов» по-русски! Но не орел, не орел!

Вспылил Коридзе, дает мне сто рублей и говорит: «Всем скажешь, что Коридзе две палки не вынимая бросил, а то тут же уедешь назад к себе в Россию!». Вот я всем так и говорила, а вам первым правду сказала.

Моя такса была — 25 рублей, одной бумажкой. Что я, сдачи что ли, буду давать, еще этого не хватало! Чай, не в магазин пришли! Ну, сосед, через улицу живет, молодой, интересный такой — с него всего десятку брала.

— У тебя же жена красавица, молодая, чего ко мне некрасивой ходишь? — спрашиваю. А он и отвечает: — нам все равно, какая ты с лица и фигуры, главное — ты новая и русская. Какой же я «важкаци», если у Любы еще не побывал? Да меня в Гори все уважать перестанут и жена тоже! («Важкаци» — это вроде нашего — «мужик», «молодец»; «важи» — это отрок, «каци» — мужчина. Получается что-то вроде «молодой человек», но с оттенком силы и мужества. Грузины обращаются друг к другу — «кацо», т. е. «мужик»; отсюда их иногда уничижительно называют «кацошками»).

— Люба, сколько же мужиков у тебя обычно бывало за день? — поинтересовался я, но тут же исправился, — за ночь?

— Нет, ты правильно сказал, именно за день. Ночью я отдыхала, по ночам «кацошки» спали с женами. А так, в среднем по пять-шесть кобелей за день бывало, иногда и по десять подваливало, но это уже перебор! А что, продолжила Люба, — я как замуж вышла, то и с мужем первое время столько же раз трахалась, правда, за ночь. И все бесплатно! А так, глядишь, в месяц тысячи по три-четыре набегает. Ты-то сколько сам за месяц получаешь?

— Девяносто восемь! — скромно потупившись, ответил я.

— Батюшки — светы! — изумилась Люба, — да у тебя месячной зарплаты и на четыре палки со мной не хватило бы! Как же ты живешь вообще, страсть-то какая!

Я почувствовал какую-то симпатию со стороны Любы, она ласково погладила меня по голове и по плечам.

— Ишь ты, мускулистый какой, небось, физическим трудом подрабатываешь?

— высказала свою догадку Люба. Я ничего не ответил ей.

Близилась полночь, и я, опрокинув еще стаканчик чачи, высказал то, о чем думал с самого прихода в купе к Любе.

— Люба, ты едешь одна в купе, Ростов будет только завтра. Выбери одного из нас, и пусть он останется с тобой, а другой уйдет! Я наполнил стакан Любы вином, наши с Гераклом — чачей.

— С кем из нас ты чокнешься, тот останется, а другой выйдет!

Мою страстную речь Геракл выслушал, потупив взор, как юная гимназистка.