Михаил Бочкарев - Моя война [Документальная повесть]

В этот день в срочном порядке корпус начал грузиться в железнодорожные эшелоны и передислоцироваться в район Старой Руссы в подчинение командующего Северо-Западным фронтом. Противотанковому дивизиону было приказано грузить в эшелон только пушки, а лошадей оставить на месте погрузки. Разгрузка эшелонов с подразделениями бригады производилась на окраине Бологое, где мы вместо лошадей получили грузовые машины, которые потащили наши пушки в район селения Слобода, расположенного в 20 километрах юго-восточнее Старой Руссы. Во время марша наша колонна несколько раз была атакована вражескими самолетами, но обошлось без потерь.

3 февраля бригаде была поставлена задача: действуя в авангарде 2-го ГСК, прорвать немецкую оборону и совершить рейд в междуречье рек Редья и Ловать по тылам 16-й немецкой армии и в районе г. Холм завершить окружение демянской группировки войск противника. Выполняя эту задачу, наша бригада за 14 дней упорных боев прошла более 150 километров по тылам немецкой армии, освободила 70 населенных пунктов и 17 февраля вышла на подступы к городу Холм, перерезала шоссейную дорогу, идущую к Локни, и замкнула окружение холмской группировки войск противника.

К этому времени наша бригада вместе со 2-м Гвардейским стрелковым корпусом была передана из состава войск Северо-Западного фронта в Холмскую группировку войск 3-й Ударной армии Калининского фронта.

Тяжелые испытания легли на плечи артиллеристов. Противник имел полное превосходство в воздухе. Бригада вела наступление в основном в ночное время, а днем, во избежание потерь от ударов вражеской авиации, укрывалась в лесу или в населенных пунктах, соблюдая строгие меры маскировки и скрытности.

В ту пору зима была морозная и снежная, а дороги для автомашин оказались малопроходимыми. Зачастую приходилось тащить пушки при помощи мускульной силы орудийных расчетов. Применяли и такой способ передвижения, оказавшийся наиболее эффективным: орудия устанавливали на лыжи и волокли их то по дорогам, то по льду рек и озер. Но и это мало помогало. Мы безнадежно отставали от своих батальонов, что вызывало с их стороны и со стороны командования справедливые нарекания и разносы. Орудийные расчеты выбивались из сил, уставали, а отдыхали урывками, спали в снегу. За эти дни беспрерывного марша горячая пища доставлялась с перебоями, не хватало продуктов питания. Курильщики маялись без махорки. При этом старшина батареи старшина Масленников умудрялся регулярно выдавать положенные наркомовские 100 грамм водки, которые хоть ненадолго, но все же согревали от стужи.

Мы добрались до назначенных нам позиций в боевых порядках стрелковых батальонов, когда их атаки уже захлебнулись, и дальнейшее наступление ослабленной в боях бригады успеха не имело.

24 февраля поступил приказ занять прочную оборону у деревни Пронино, не допустить попытки противника прорваться в Холм и деблокировать его. Начались ожесточенные, изнурительные и кровопролитные бои у стен древнего города, продолжавшиеся два с половиной месяца. Враг стремился любой ценой, не считаясь с потерями, прорвать нашу оборону. Но все его попытки были отбиты.

Наша противотанковая батарея заняла позиции по обе стороны шоссе, идущего от Холма на запад, как единственного пути для танкового прорыва. Мой огневой взвод расположился слева от шоссе, а огневой взвод лейтенанта Петра Берсольцева — справа от него. В землянке Берсольцева находился командир батареи, а в землянке моего взвода — его заместитель.

Позиции стрелковых и расположенных в их боевых порядках противотанковых орудий и минометов подвергались массированным бомбардировкам, непрерывному артиллерийскому и минометному обстрелу. Лавины наступающих гитлеровцев при поддержке танков, артиллерии и минометов, под прикрытием дымовых завес неоднократно яростно атаковали наши позиции, но каждый раз откатывались назад с большими потерями. Особенно донимали нас атаки вражеской авиации. Боевые тревоги, оповещающие об очередном налете, следовали одна за другой, заставляя обороняющихся укрываться в блиндажах, окопах и траншеях.

В одну из пауз между налетами меня вызвал командир батареи с докладом о состоянии моего взвода. Вскоре последовал сигнал боевой тревоги. Комбат предложил мне остаться в его землянке, переждать налет. Но я отказался и возвратился в свою землянку. Этот налет оказался роковым. Одна из сброшенных бомб упала рядом с землянкой комбата, ее взрыв потряс и нашу. Когда налет закончился, мы вышли из укрытия и увидели справа от шоссе большую воронку на том месте, где была землянка комбата. Погибли несколько человек вместе с командиром батареи лейтенантом Виктором Бурлуцким. С наступлением темноты мы похоронили их в роще.