Михаил Бочкарев - Моя война [Документальная повесть]

После мартовских боев, потерпев поражение на этом участке, противник предпринял обходной маневр — повел наступление на другом участке, от деревни Хворощино на север, с целью обойти наши позиции у Пронинской рощи и выйти к нам в тыл. Вместе с батальоном старшего лейтенанта Морозова, в котором осталось не более двухсот бойцов, три уцелевших орудия моей батареи были переброшены в этот район.

Командир батальона умело расположил своих бойцов и вместе со мной определил огневые позиции на опушке леса у большой поляны, на противоположной стороне которой просматривались позиции немцев и дорога, ведущая к Хворощино с запада.

Чтобы лучше рассмотреть местность и передний край обороны противника, я выбрал на опушке леса самое высокое дерево, забрался на него и увидел часть дороги, протяженностью около 500 метров, ведущей в Хворощино с запада, по которой довольно часто двигались в обоих направлениях автомашины и небольшие группы солдат. От места расположения батареи до этой дороги было около двух километров. Тогда у меня появилось намерение обстреливать цели на дороге. Одним орудием я точно пристрелял середину отрезка дороги, видимого с моего наблюдательного пункта. После этого, как только на дороге появлялись машины или группы солдат, я по заранее рассчитанным и установленным прицелу и целику давал залп из трех пушек осколочно-фугасными снарядами. При первом обстреле удалось подбить три автомашины и рассеять несколько групп солдат. Так удачно мы действовали несколько дней, и на счету батареи прибавилось десять уничтоженных машин и до пятидесяти вражеских солдат.

Немцы вскоре установили, откуда ведется обстрел дороги, и предприняли ответные действия. По опушке леса, где находились позиции батареи и батальона, немцы открыли артиллерийский и минометный огонь, но мы своевременно убрали орудия и орудийные расчеты в оборудованные своими силами укрытия и потерь не имели. Во время обстрела, когда я сидел на дереве, один из осколков снаряда или мины попал в бинокль, висевший на груди, и разбил его, оставив меня невредимым. Последующее наблюдение за дорогой показало, что немцы прекратили передвижение по ней в светлое время суток. На этом наша «свободная охота» прекратилась.

Хорошо запомнился такой случай. Изучив местность перед нашей обороной, командир батальона определил по карте неприметную танкоопасную лесную просеку. Мы решили провести рекогносцировку для выбора удобной позиции, где можно было бы расположить одно орудие для стрельбы по танкам с близкого расстояния.

Было тихо. Шел небольшой снег. Пройдя около 300 метров по «ничейной земле», мы в глубоком снегу обнаружили несколько тропинок и следов, очевидно, проложенных нашими и вражескими дозорами и разведчиками. И вдруг неожиданно увидели, как по одной из тропинок, справа от нас, в направлении к нашим позициям движется группа немецких разведчиков, которые пас не видели. Мы мгновенно открыли автоматный огонь, заставший немцев врасплох. От неожиданности они бросились бежать в обратную сторону, оставив одного раненого. Ординарец Морозова молниеносным прыжком настиг ползущего к своим позициям раненого немецкого разведчика и разоружил его.

«Язык» оказался довольно тучным и тяжелым, был ранен в ногу и идти не мог. Мы втроем с трудом притащили его в свои окопы. Пленный был ефрейтором из недавно переброшенной в Хворощино воздушно-десантной бригады. Он сообщил при допросе очень ценные сведения о составе противостоящих нам сил противника, системе обороны и укреплений, а также о готовящемся против нас наступлении в конце марта. И действительно, 29 марта гитлеровцы предприняли яростную атаку превосходящими силами.

Батальон Морозова ждал ее, хорошо подготовился и встретил атакующих массированным огнем из всех видов стрелкового оружия и минометов. Наша батарея вела эпизодический огонь осколочно-фугасными и шрапнельными снарядами, которые приходилось беречь, так как их запасы были на исходе. Все же противнику удалось потеснить нас, но вместе с прибывшим вовремя подкреплением смелой контратакой положение было восстановлено. Оставив на поле боя много трупов, немцы ретировались в Хворощино. Мы потеряли еще одну пушку, разбитую снарядом, и троих комендоров. Теперь в батарее осталось только две пушки и полтора орудийных расчета.

20 апреля, в день рождения Гитлера, немцы предприняли еще одну мощную атаку, на этот раз психическую. Они шли во весь рост, истошно кричали пьяными голосами и непрерывно строчили из автоматов. Их атаку поддерживал массированный артиллерийский и минометный обстрел наших позиций. Это было довольно страшное зрелище, такого мне не довелось видеть и пережить ни раньше, ни позже.