Иван Конев - Сорок пятый

А Гитлер в это время сидел в имперской канцелярии и непрерывно требовал докладов, как наступает армия Венка, буквально бредил Венком и ждал от него спасения.

Только что я упомянул о командире 1-го штурмового авиационного корпуса генерал-лейтенанте Василии Георгиевиче Рязанове. Хочу сказать о нем несколько подробнее.

Человек своеобразной военной судьбы, он был одним из лучших авиационных начальников, с которыми мне приходилось работать в бытность мою командующим фронтом.

Я знал его давно, ещё по 17-й Нижегородской дивизии, которой командовал в тридцатые годы. Тогда Рязанов был инструктором политотдела дивизии, весьма образованным и знающим свое дело. В середине тридцатых годов он поступил в Военно-воздушную академию, кончил её, затем учился на курсах усовершенствования, командовал рядом частей и соединений в авиации. Одно время он возглавлял бригаду, которая, как образцовая авиационная часть, существовала при Воздушной академии имени Жуковского.

Сравнительно поздно начав летать, он летал хорошо.

Так Рязанов за свою жизнь в армии прошёл как бы два служебных этапа — сначала был политработником, а потом авиационным командиром.

Во время войны он командовал авиационным корпусом — сперва в составе 2-го Украинского фронта, а потом в составе 1-го. Василий Георгиевич был исключительно добросовестен в выполнении боевых задач, никогда не ссылался ни на метеорологию, ни на какие-либо технические затруднения. Его штурмовики обрушивались

на врага и в дурную погоду, всегда и везде справляясь с любыми заданиями.

Мне запомнились и понравились действия Рязанова во время форсирования Днепра на 2-м Украинском фронте. Это было в районе Переволоки, там, где когда-то переправлялся через Днепр бежавший после Полтавской битвы Карл XII. Здесь, спустя двести тридцать лет, переправлялись и мы. Для переправы место было удобное, и все же обстановка сложилась трудная.

7-я гвардейская армия под командованием генерал-полковника Михаила Степановича Шумилова переправилась на ту сторону и зацепилась за берег, но, фигурально выражаясь, голова и туловище у армии были уже на берегу, а ноги оставались в воде.

Гитлеровцы яростно старались столкнуть Шумилова с этого маленького плацдарма. В один из дней положение настолько обострилось, что он позвонил мне и сказал: «Дальше держаться, очевидно, не смогу. Прошу разрешения уйти с плацдарма». Тогда я сам вылетел в этот район на У-2 и добрался до командного пункта Шумилова. Находился он буквально у самой воды, прямо напротив плацдарма.

Здесь же, на наблюдательном пункте, присутствовали два командира авиационных корпусов: штурмового — Рязанов и истребительного — Подгорный.

Неприятельская авиация непрерывно и ожесточенно била и по плацдарму, и по наблюдательному пункту Шумилова, и по переправам, и по тылам. Положение действительно сложилось крайне трудное, хотя Шумилов в обороне был мастер: если зацепился — значит, все, не уйдет. (Кстати, чтобы не получилось одностороннего мнения, Шумилов такой же мастер и в наступлении) Но уже одно то, что он запросил разрешения уйти с плацдарма, свидетельствовало: жали на него очень крепко.

Немецкие самолёты шли волна за волной, притом летали почти безнаказанно. А наши истребители вели себя довольно пассивно, да и было их слишком мало. Я поначалу сказал пару нелестных слов командиру истребительного корпуса, но дело от этого не улучшилось. А если и улучшилось, то в слишком малой степени.

Через некоторое время прилетела большая группа «фокке-вульфов» и начала бесчинствовать над переправой, расстреливая все живое. Как раз в этот момент штурмовики, отбомбившись по немецким танкам, возвращались на свой аэродром. Рязанов находился рядом со мной. Я не выдержал и сказал ему

— Рязанов! Нельзя допустить, чтобы «фокке-вульфы» господствовали над полем боя. Поверните своих штурмовиков. Разгоните их!

И Рязанов, не колеблясь, отдал приказание своим штурмовикам. Этот маневр для врага был полон неожиданности. Штурмовики всей девяткой вступили в бой, сбили не то три, не то четыре «фокке-вульфа», а остальных разогнали.

А через час-другой и Подгорный навел порядок у себя в корпусе, его истребители исправнее, чем раньше, стали прикрывать переправы

Во второй раз я с удовольствием наблюдал действия штурмовиков Рязанова в период Дуклинской операции, когда 38-я армия генерала Москаленко прорывалась через Карпаты, а Рязанов поддерживал наступление пехоты и танков с воздуха. Его штурмовики чуть не ползали по горам, непрерывно висели над полем боя, брали на себя значительную часть трудностей этой горной войны.