В чем ценность дружбы на войне между командующим фронтом и его командармом? Прежде всего в доверии. Мы взаимно доверяли друг другу. А доверие — это основа основ в отношениях между командирами.
У меня с Павлом Семёновичем доверие сложилось постепенно, явилось результатом большой совместной работы в нелегкой и сложной обстановке, возникло в отношениях по службе и было с самого начала взаимным.
Именно взаимное доверие имеет особую цену, потому что оно не ограничивается отношениями двух человек, а как бы по цепочке передается вниз, подчиненным. Атмосфера, при которой в войсках складывается ощущение: в нас верят, на нас надеются — на наш полк, на нашу дивизию, на наш корпус, на нашу армию,— это атмосфера, крайне необходимая на войне, влияющая на ход военных действий.
Если угодно, вообще трудно переоценить наличие или отсутствие взаимного доверия в любой инстанции: между командующим фронтом и командармами, между командармом и командирами корпусов и так далее. Война связана с таким количеством непредвиденных обстоятельств, с такой постоянной необходимостью вносить коррективы и искать новые решения, что, как заранее ни планируй, всего не распишешь, не прикажешь и по каждому поводу заранее всего не укажешь. Вот тут-то и выступает на первый план доверие.
Павел Семёнович Рыбалко был человеком, на которого я полагался всецело. Когда речь шла о нем, то я знал, что там, где я как командующий фронтом не все предусмотрел, предусмотрит он.
У меня всегда возникало чувство внутреннего протеста, когда в моем присутствии кто-нибудь из старших начальников ставил задачи своим подчиненным формально, как сухарь, не сознающий, что перед ним сидят живые люди, и не понимающий этих людей. Такой начальник обычно диктует, даже не глядя людям в глаза: «Первый пункт — о противнике... Второй пункт — о наших войсках... Третий — ваша задача... Приказываю вам...» И так далее и тому подобное. Формально все вроде верно, а души нет, контакта со своими подчиненными нет. Я вспомнил о таких начальниках по закону контраста, потому что Рыбалко был как раз полной противоположностью подобным людям. Ставя задачу, отдавая приказ, он, разумеется, формулировал его по всем правилам военной науки, но при этом всегда в нем чувствовался человек. И в других он видел людей, а не просто механических исполнителей.
Как это важно, когда, взваливая на плечи подчиненному порой нелегкую ношу, говоришь с ним при этом не приказным языком, а доверительно, по-человечески. «Товарищ Петров, ваша задача такая-то. Это, мы знаем, нелегкая и ответственная задача. Но я надеюсь, товарищ Петров, что именно вы эту задачу выполните, я знаю вас я с вами не первый день и не первый год воюю. Ну, а кроме того, помните, что вы можете всегда в трудную минуту рассчитывать на мою поддержку. Хотя я уверен, что вы справитесь и без этой поддержки. Вы должны к исходу дня выйти туда-то и овладеть тем-то. Справа от вас будет действовать Николай Павлович, а слева — Алексей Семёнович. Это люди, которые вас не подведут, вы это знаете не хуже меня. Так что жмите вовсю, без излишнего беспокойства за свои фланги».
Я не пытаюсь восстановить здесь в точности какой-то конкретный разговор, а говорю лишь о стиле обращения к подчиненному, который был характерен для таких вое начальников, как Рыбалко. Повторяю при этом, что этот стиль отнюдь не исключал самой жесткой требовательности.
Таков был Павел Семёнович Рыбалко. К его боевым делам я ещё не раз буду возвращаться по ходу своего повествования. Здесь лишь добавлю несколько штрихов к его портрету.
После войны, когда мне в роли главнокомандующего Сухопутными войсками пришлось вновь работать вместе с Рыбалко, командовавшим тогда нашими бронетанковыми войсками, я ещё раз утвердился в своем высоком мнении об этом человеке.
Армия осуществляла переход на мирное положение. На своем новом весьма ответственном посту Рыбалко должен был решать многие задачи, суммировать весь бое вой опыт, накопленный бронетанковыми войсками за годы войны, наметить планы развития этих войск в мирное время с перспективой на будущее, правильно разработать всю техническую политику в области танкостроения. И тогда я видел в Рыбалко талантливого, проницательного и твердого военачальника.
Командующий бронетанковыми войсками Советской Армии — последняя должность Рыбалко. Он умер, находясь на этом посту, умер в расцвете сил, и это была тяжелейшая утрата не только для всех его боевых товарищей, но и для всех наших Вооруженных Сил.
Читать дальше