Array Array - Правда о русской революции - Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения.

После отставки Белецкого Хвостов пробыл не больше одного месяца на своем посту и был уволен от должности, не получив никакого другого назначения. За полугодичный срок пребывания в должности министра внутренних дел Хвостов ровно ничего не сделал полезного для России, хотя был человеком весьма неглупым. Он увлекся исключительно интригами личного характера и сделал несколько весьма неудачных назначений по своему ведомству. Например, скандальной историей с Белецким и Распутиным он обязан был исключительно тому, что пользовался услугами таких людей, как Комиссаров и Ржевский. Последний, между прочим, в 1918 г. служил в Московской чрезвычайке, расстреливая лично контрреволюционеров, а затем передался на сторону белых и в Одессе в январе 1919 г. был убит своими же агентами, состоявшими на службе в уголовном розыске Одесского градоначальства, под фамилией Бориса Раевского.

Сподвижник Хвостова Степан Петрович Белецкий был человек весьма умный, работоспособный и прекрасно понимал политическое состояние тогдашней России. Если б ему суждено было занять пост министра внутренних дел, он был бы безусловно на своем месте, но вся беда была в том, что он слишком широко раскидывал сети интриг и невольно сам запутывался в них. Много способствовало этому и то, что он, как и Хвостов, пользовался иногда людьми совершенно беспринципными, которые его предавали. По политическим убеждениям это был человек ярко правой окраски, беззаветно преданный своему Государю.

-День министра. - Ближайшие помощники Штюрмера, - Отношение Штюрмера к политическим и государственным вопросам. -Нерешительность Штюрмера в важных вопросах. -Мелочность Штюрмера. - Генерал Климович. -Отношение к Распутину. - Назначение министром иностранных дел. - А. А. Хвостов.

На место Хвостова был назначен Штюрмер, бывший уже тогда председателем Совета министров и совместивший таким образом в своем лице обе должности. Еще до назначения председателем Совета министров, будучи членом Государственного совета, Штюрмер прилагал все усилия, чтобы получить этот пост. Он несколько месяцев работал в этом направлении через Распутина и его друга митрополита Питирима. Штюрмер, как и Хвостов, дал свои заверения, что будет оберегать Распутина, и, нужно ему отдать справедливость, свои обещания свято соблюдал.

Штюрмер не был государственным человеком, несмотря на большой административный стаж в прошлом; кроме того, был стар, неспособен, упрям, не мог разбираться в самых пустяшных вопросах, словом, не годился не только к занятию должности министра внутренних дел, но даже для пассивной роли, каковую играл, будучи только председателем Совета министров.

Вставал он очень рано - в 6 час. утра, и занимался тем, что лично вскрывал почту, получавшуюся на имя министра, что, в сущности, составляло обязанность его секретаря. Для этой цели в служебном кабинете был поставлен специально большой стол, за которым каждое утро Штюрмер был буквально завален пакетами. Вскоре это ему надоело и стол из кабинета был вынесен. К 7 Часам вечера, благодаря целому дню утомительных разговоров и приемов, как служебных, так и частных, Штюрмер уже ни к чему не был способен и если назначал у себя после этого времени какое-нибудь совещание, то ровно ничего не понимал и все время дремал. Ближайшими неофициальными помощниками его были Илья Яковлевич Гурлянд и Иван Федорович Манасевич-Мануйлов. Первый был человек умный, и советы его были всегда полезны.

Второй - умный, но хитрый, беспринципный авантюрист и интриган. Мануйлов называл себя личным секретарем Штюрмера, хотя таковой должности официально не занимал. Что их связывало, Бог их знает, говорили, какие-то общие дела в прошлом. Мануйлов вечно терся на квартире и в приемной Штюрмера, а последний всех уверял, что у него ничего общего с Мануйловым нет и что он даже его почти что и не знает. Должность личного секретаря и заведующего домашними делами у Штюрмера занимал его старый приятель граф Борх, который и жил рядом с Министром на Фонтанке, № 18.

Политическим состоянием России и общественными настроениями Штюрмер вовсе не интересовался, но зато необыкновенный интерес проявлял к Распутину и к придворным кругам. Как Штюрмер относился к вопросам большой государственной важности, видно из ниже приводимого примера.

В начале лета 1916 г. весьма серьезным являлся вопрос о разгрузке Петрограда от чрезмерно увеличившегося населения благодаря обстоятельствам военного времени. Этот вопрос был весьма серьезен: во-первых, в экономическом отношении, а во-вторых - в политическом. Значительное увеличение населения произошло благодаря скоплению беженцев из занятых неприятелем местностей, накоплению запасных воинских частей, госпиталям, лазаретам и даже пленным. Все это вызывало крупные осложнения в продовольственном отношении, в смысле вздорожания жизни, в квартирном отношении и в политическом, так как тогда уже поступали сведения о пропаганде в запасных частях, лазаретах и слабосильных командах. Словом, вопрос настолько стоял остро, что его нужно было так или иначе разрешить. По сему случаю Штюрмер устроил в своем служебном кабинете совещание, на которое был приглашен и я. Высказывались разные пожелания и способы разгрузки Петрограда; предложено было высказаться и мне. Я, обрисовав политическое положение текущего момента, подошел к этому вопросу с точки зрения охраны государственной безопасности и настаивал на необходимости вывести из Петрограда все запасные воинские части и ненужные санитарные учреждения, указав и подтвердив конкретными данными полную их неблагонадежность. При наличии в каждом запасном батальоне от 9 до 12 тыс. людей, общий состав, подлежавший эвакуации из Петрограда в провинцию, составил бы весьма солидную цифру, которая безусловно оказала бы влияние на облегчение продовольственного и квартирного вопросов и, с другой стороны, на спокойствие и безопасность столицы в политическом отношении. Присутствовавший здесь главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал князь Туманов заявил, что это невозможно, ибо, по приблизительному подсчету, такая эвакуация потребовала бы расхода от государства в 9 млн рублей. На это я мог только заметить, что для спокойствия страны эта мера необходима, даже если бы обошлась государству не в 9 миллионов, а в сотни миллионов.