Бронюс Яунишкис - От Альп до Гималаев

Мы вздохнули с облегчением, когда достигли города Шиллонга. Он расположен почти у самого подножия Гимала­ев. На севере, упираясь в небо, белели островерхие гигант­ские горы, вокруг толпились хребты поменьше. Их проре­зали долины быстрых рек.

Католическая миссия находилась почти в центре города. Здесь возвышалось большое здание кафедрального собора, рядом с ним философско-теологический институт, детский приют, несколько воскресных ораторий для городской мо­лодежи. Всю территорию миссии окружала высокая камен­ная стена с навесами, дававшими укрытие от палящих сол­нечных лучей.

Встречал нас весь здешний отряд миссионеров, одетых в белые сутаны и широкополые шляпы. Многие из них были худы, с изможденными бородатыми лицами. Миссионеры радушно приветствовали нас, спрашивали, что нового в Ев­ропе, как поживают в Турине монахи-салезианцы. Мы ста­рались на все дать исчерпывающие ответы, не желая пока­зать, что многого и сами не знаем.

Среди мессионеров я заметил литовца, которого не раз встречал в семинарии, профессора Юозаса Густаса. Семина­ристы утверждали, что это умный, высокообразованный человек. Густас окончил философско-теологическии факуль­тет в Турине и духовную академию в Риме, где получил уче­ную степень лиценциата. В семинарии я не осмеливался даже здороваться с ним. Здесь же мы бросились друг к другу и долго стояли обнявшись. Потом беседовали по-литовски, и только о Литве.

Я поразился, что Густас, который был довольно крупным мужчиной, склонным к полноте, за несколько лет, проведен­ных в Индии, как-то усох и словно бы постарел. Неужели его так изнурила непривычная жара? Что же останется от меня, такого худого? Превращусь, чего доброго, в скелет... Смогу ли выдержать?

Отдыхали мы несколько дней. Джовани де Бартолини был оставлен в качестве духовника в Шиллонгском инсти­туте, а меня, как и было предусмотрено, определили прак­тикантом в миссию Гиманджунга.

Из Гиманджунгской миссии приехала тонга [20]и двое возниц-бенгальцев. Они были одеты в длинные рубахи, опо­ясанные традиционными дхоти. Казалось, что им не страшна никакая жара. Бенгальцы привезли для Шиллонгской миссии плоды папайи и початки кукурузы, а на следующий день на обратном пути должны были захватить меня.

Утром, еще до восхода солнца, в тонгу уложили весь мой скарб: ящики с оружием и боеприпасами, капканы и дру­гие принадлежности для ловли зверей. Когда все уже было готово к отъезду, я забрался в своеобразную будку, спле­тенную из прутьев, и уселся там на скамеечке напротив дверцы, а возчики расположились перед будкой.

Под крышей я чувствовал себя в безопасности и до­вольно уютно. Было не слишком жарко. Прохладу давали и огромные, растущие вдоль дороги деревья, названия кото­рых я не знал. Их стволы были покрыты наростами, обвиты лианами, а ветви так переплелись, что образовали туннель, непроницаемый для горячего тропического солнца.

Проехали длинный мост через Брахмапутру. Стало попа­даться все больше пальм. Кое-где зеленели бамбуковые ро­щи. Деревья становились все выше. Как-то незаметно мы очутились в джунглях. Вдруг под ногами лошади я увидел пятна, похожие на спекшуюся кровь. Меня передернуло. Неужели вот здесь, прямо на дороге, звери растерзали кого-то? Может быть, таких же путешественников, как и мы? Тихонько вытащив из ящика ружье и положив его на колени, я стал пристально всматриваться в высоченную плотную сте­ну из деревьев и кустарника.

Ближе к полудню лошади стали проявлять признаки усталости, возницы повернули к росшей невдалеке финико­вой пальме и остановились. Рядом была лужайка, поросшая густой травой. Пока бенгальцы возились с лошадью, я, осто­рожно озираясь, выбрался из плетеного кузова тонги. Вок­руг гомонило великое множество птиц. Одни ворковали как голуби, другие монотонно цокали, свистели, верещали, хо­хотали. Их голоса заглушал иногда звериный рев.

Я долго вслушивался в звуки джунглей, а взгляд мой все чаще обращался к финиковой пальме в поисках плодов — уж больно хотелось их попробовать. Я было собрался уже залезть на дерево, как вдруг неподалеку в джунглях что-то затрещало. Возница испуганно припал к моим ногам и, устре­мив вверх наполненные ужасом карие глаза, прошептал в страхе:

— Леопард...

Мой лоб покрыла холодная испарина. Казалось, что вот-вот из чащи бросится на нас зверь. Вдруг бенгалец побежал в сторону стены из деревьев, а я, схватив ружье, выстрелил в ту сторону, куда помчался возница.