Андрей Разин - Зима в стране Ласкового мая

— Вы знаете, Андрей, — размышляла эстрадная звезда былинных времен, — среди любителей эстрады есть очень экспансивные люди. Очень! Да уж, понятно, Иван Семенович подтвердил бы слова Изабеллы Даниловны, если бы увидел, как на нашем концерте в Лужниках полторы сотни фанаток, в едином, как говорится, порыве вдруг расстегнули лифчики и, как гипсовый дискоболки из пыльных сквериков моего детства, зашвырнули их на сцену. Для полноты картины скажу, что шокированные уборщицы насчитали в куче этого хлама не меньше полсотни трусиков. Представляю, как объясняли фанатки своим мамам бреши в своем туалете. А «переход Суворова через Альпы»? Так с присущим ему мрачным юмором Аркадий Кудряшов охарактеризовал выход на сцену в «Олимпийском» двух отчаянных любительниц, раздевшихся и махавших джинсами, как флагами капитуляции, над головой. До сих пор вижу эту сцену, будто бы выхваченную из видика «про ужасы»: как служащие дворца с каннибальскими глазами уносили голых фанаток в темноту служебных помещений. Думаю, впрочем, что смелых девчонок в пищу не употребили…

Вряд ли зритель, заплативший свои три рубля за входной билет и возможность оттянуться под звуки любимой тусовки, знает, что творилось за кулисами, какие высокие человеческие качества — от стремления не поступиться принципами до компромиссов в духе умиротворения углекопов Заполярья — были пущены в ход. Для того чтобы, изящно выражаясь, "заделать" гастроли, администраторы должны обладать натиском профессионального чемпиона по боксу Тайсона и красноречием прославленного народного депутата Ахромеева.

Спорят за каждый рубль.

И при этом обе высокие договаривающиеся стороны втайне лелеют мечту: что можно поиметь лично для себя? И лишь солист, гастролер, поет, заливается соловьем, абсолютно не имея никакой возможности влиять на развитие событий. Хотя людская молва считает именно его, Творца и Художника (ах, как хочется думать, что именно так!), главным ответственным лицом за все, в том числе и падение эстрадного уровня, а также нежелание молодежи примерно учиться и хорошо работать.

Совсем недавно по страницам отечественной прессы прошелестел бум, от которого явственно попахивало жареными фактами. Уставшие от разоблачений кооператоров-шашлычников публицисты с открытым забралом кинулись подсчитывать, сколько денег, а также телевизоров "Сони", холодильников и "ВАЗов" получают идолы нашей советской песни. Плюрализм был столь значителен, что в публикациях замелькали даже фамилии неприкасаемых любимцев органов, партии и народа А. Пугачевой и В. Леонтьева. Классно, как выяснилось, умеют считать газетные парни. Когда я читал их исследования, то с сожалением думал, что они ошиблись в выборе профессии. Из них получились бы очень крутые фининспекторы. Но газеты в те дни читались с упоением не только пенсионерами войск МВД — как известно, самыми суровыми критиками и знатоками искусства, — но и теми, кто в последние годы всей душой полюбил служителей муз. В московском ресторане "Арбат", этом центре организации, именуемой "Союз-рэкет", за право почитать статью, где детально расписывались доходы Жени Белоусова, платили по стольнику плюс флакон "Наполеона". Авторитетный рэкетмен Юра Четный, контролирующий кроме Рижского рынка некоторые команды, играющие панк-рок, в экстазе воскликнул:

— Клево пишут, собаки! Надо брать в долю, пусть падают.

Много у нас охотников считать чужие деньги, делать из мухи слона, а потом торговать слоновой костью.

Слухи о баснословных гонорарах "звезд", которые комментируются некоторыми журналистами, одевающими вместо очков цейссовские бинокли, сильно преувеличены. В "Одном дне Ивана Денисовича" Солженицын хорошо написал о нелегкой доле зека-посылочника. Это только кажется, что он припухает на зоне и нагоняет себе румянец. Пришла посылка, и сразу со всех сторон звучит: "Дай!". Нарядчику надо — иначе загремишь вместо конторы на лесоповал, бугру-бригадиру — обязательно, поскольку от него зависит вся прошлая и будущая жизнь. Блатным попробуй не дай, заберут сами. Надзиратель-вертухай, ждущий пенсии в таежной глуши, не прочь побаловаться московским сервелатом, а обидь его — неприятностей не оберешься. Ну и товарищам по несчастью, с кем коротаешь на одних нарах срок, совестно не дать чего-нибудь… Так что остаются у посылочника крохи, да еще слава состоятельного человека. Как известно, гулаговские нравы и традиции прочно вошли в наш быт, в психологию и практику и, как мудрено выражаются социологи, прогнозируют мотивацию поведения личности. Эстрада, конечно, не ВЯТЛАГ, но знаменитый гастролер подчас выглядит так же нелепо и двусмысленно, как самый бесправный работяга-сучкоруб. Иногда, разглядывая финансовые документы "Ласкового мая" в ласкающей части "вал", я вижу, как на моих глазах этот колоссальный девятый вал рассыпается на мелкие пенные барашки.