Яков Гройсман - Валентин Гафт - ...Я постепенно познаю...

Прожилочки на крыльях у стрекоз
Искусно вывел виртуоз,
Лишь он мог сделать из простой слюды
С головкой спичечной летающее чудо,
А на спине шершавого верблюда
Оставить нам горбатые следы…
Так, на одной струне играя,
Паганини,
Кусочек дерева прижав к щетине,
Прожилок и горбов неведомые муки
Передавал в терзавшем сердце звуке.

Нет топлива сильней, чем страсть,
Когда она питает сердце.
Любой из нас сыграет скерцо,
На скрипке в жизни не учась!

Как многолик певец творенья —
Вот гениальности пример.
Но как едино вдохновенье,
Как в нем слились в одно мгновенье
И слезы, и стихи, и Керн.

Перо гусиное, живое,
Макнул в чернила, не спеша.
На кончике пера – душа!
И буря мглою небо кроет!

Ты, ветер, выветри всю дурь,
Что в головах людей,
Но пощади, предвестник бурь,
Когда они в беде.

Тому, кто выбился из сил,
Ты в бурю не помог,
И Белый парус погубил,
Что был так одинок!

Я видел на коре лицо пророка.
Сверкнула молния, и началась гроза,
Сквозь дождь смотрели на меня глаза,
И тарахтела наверху сорока.

Вдруг занавес ветвей лицо его закрыл,
Горячим лбом я дерева коснулся,
И он шепнул мне: «Думаешь, ты жил?
Ты просто плохо спал и, наконец, проснулся».

О, дерево, свидетель молчаливый
Природы перемен и тайн, что не познать.
Сегодня день холодный и дождливый,
Я в дом вошел, а ты должно стоять

И мокнуть под дождем, скрипеть и гнуться,
Но до конца стоять, где суждено…
Но отчего так ветки твои бьются,
Стучат в мое закрытое окно?

Есть у огня свои законы.
Огонь войны – в людей вселяет страх.
Покоем дышит он в каминах и кострах.
Но есть огонь невидимый – иконы.

О, как блаженно жгут лучи твои,
Сжигай меня, икона, я не струшу,
Я знаю, ты сожжешь грехи мои,
Чтоб отогреть измученную душу.

Зачем к нам из таинственных глубин,
За смерть друзей не отомстя ни разу,
Спасая мальчиков в пути, приплыл дельфин,
Толкаясь в ускользающий наш разум?

Зачем, ракетой прыгая в кольцо,
Закусывая рыбкой за успехи,
Сжимая боль, как налитой свинцом,
Он сердце разрывает для потехи?

Уже давно распалась связь времен,
Живые разделились на отряды,
Родства не помним мы, и нет у нас имен,
И тайной кем-то названы преграды.

Дельфин, мой Гамлет, ты мой брат родной,
Я знаю, что мы родственные души.
Идя к тебе, я захлебнусь волной,
А ты, идя ко мне, умрешь на суше.

Начала не было и не было конца,
Непостижимо это семя,
Меняет на скаку гонца
Эйнштейном тронутое Время.

Конь Времени неудержим,
Но гениальные маразмы
Еще заигрывают с ним,
Катаясь в саночках из плазмы.

Но наберут ли Высоту
Качели нобелевской славы?
Качнувшись «влево на лету»,
Мир, как всегда, «качнется вправо».

Молчат сомкнутые уста,
Совсем иного царства врата,
Непостижима чернота
Сверхгениалыюго квадрата.

Там время – черная дыра,
Как давит глубина сетчатку.
Какая темная игра.
Как ослепительна разгадка.

Красный палец отпечатал след.
Преступник знаменит,
Он под рамкой полуспрятан,
Тараканий ус торчит.
Красной зеброй раскаленной
На лице горит спираль.
Ты в тельняшке окрапленной
Сквозь Дали уходишь в даль.

Как спины черные тюленьи,
Лежат гранитные ступени.
Они давно молчат, не ропщут.
Путем коротким или длинным
Мы все идем по чьим-то спинам.
И ты не проклинай судьбу
И не страдай от унижений,
Когда по твоему горбу,
Жив ты или лежишь в гробу,
Пройдут, как по простой ступени.