Эрнст Юнгер - Семьдесят минуло - дневники. 1965–1970

Раса и цвет кожи никогда не играли здесь особой роли. На улицах можно видеть белых рабочих под руководством черных прорабов. Эта désinvolture дает португальцам гораздо лучшие шансы выйти из колониального состояния, чем в свое время бельгийцам в Конго. Ангола, как в XV веке, могла бы стать подобием Бразилии, только на одухотворенный лад.

На покой мы отправились запоздно; негры устроили нам приветственный концерт. Длинные барабаны различной величины были единственными инструментами, какими они сопровождали свое монотонное пение. В перерывах они настраивали их на открытом огне, разведенном для этого перед террасой. В заключение бригадир по-португальски поблагодарил босса за предоставленную работу и заработок. «Сеньор Штауфф», у которого, как здесь почти у каждого белого, тоже была кличка, заметил, что нам не следует принимать происходящее слишком серьезно. «Они не упускают ни одного удобного случая попраздновать».

Африкану подал нам курицу с пири-пири и маниоком, превосходное кушанье, в котором, правда, некоторые находят приправу слишком жгучей, а кашу, подобно сырым картофельным клецкам прилипающую к зубам, слишком вязкой. Мы были в восторге, поскольку в тропиках желание острых пряностей возрастает.

Первые визиты к немецким соседям; ближайший живет на расстоянии добрых двух часов пути. Плоскогорье Либото просторно заселено земляками, которые после Первой мировой войны были изгнаны из Восточной и Юго-Западной Африки и переселились в Анголу. Они начинали с малого или вообще с нуля, но принесли с собой опыт разведения сизаля и кофе и, что еще важнее, прирожденный талант к организации. После начальных лет и неудач, например, с табаком и хлопком, они создали себе сильный фундамент. Это было с удовольствием отмечено португальцами. Профессия предполагает не только способность к обработке больших площадей. В ней надо было уметь быть в чем-то шефом, торговцем и политиком. Поэтому совсем не случайно, что здесь встречается тип «остэльбского помещика», как его красочно описывал в своих романах Фонтане [449]. Передо мной эта картина встает как «recherche du temps perdu» [450]— всплывают воспоминания о годах детства. У нас в доме, впрочем, читалась «Берлинская ежедневная газета», в которой об остэльбских землевладельцах отзывались нелестно, не считая либеральных второстепенных лиц из их числа.

Сначала у четы Кросигк на Китиле, ферме значительных размеров. Они сажают там кофе робуста, грубого, но «хорошего в чашке», то есть, в сочетании с такими более тонкими бразильскими или северо-ангольскими сортами, как «арабика». Кроме того, с недавних пор ими для немецких фирм возделывается лекарственное растение, даже название которого остается тайной. Настоящую прибыль приносят скрытые валютные операции.

Мы въехали в затененный деревьями манго двор. Перед домом разгружались грузовики; они загораживали портал с колоннами. Нас поприветствовали и усадили за угощение в кругу большой семьи, которая, если мне память не изменяет, состояла из сына, дочерей, зятя и внуков, собравшихся вокруг сеньора, Фольрата фон Кросигка. Он председательствовал, в то время как невестка ухаживала за гостями за столом, любезно и вежливо. Прямая посадка, приятные черты со смягченной годами решительностью и большой человечностью. Он, между прочим, является пастором небольшой немецкой общины, которая каждое второе воскресенье собирается у него. В Квитиле есть также школа; окрестным детям преподает учитель, пока их не отправляют в немецкую школу в Бенгуэлу. Кросигк находит хорошие формулировки. Так, он заговорил о своем «настроении Энея», то есть оглядывался на империю, как на разрушенную Трою. Он командовал торпедным катером в битве у Скагеррака [451]. Его сын тоже служил на флоте во время Второй мировой войны. На стенах изображения восточных помещичьих усадеб, которых больше не существует. Портреты предков, в том числе из Шверина.

В огороде. Удивительный порядок и чистота. Среди овощей выращенные из европейских семян салат, кольраби, вьющаяся фасоль, тыквы. Они становятся огромными, но, как сказала хозяйка дома, дают пищу без витаминов. На помощь здесь приходит пири-пири. Грядки из-за антилоп приходится защищать высокой оградой.

На кладбище, маленьком, одиноком раскорчеванном участке, отвоеванном у девственных джунглей. Там обрели место своего последнего упокоения немцы Китилы и соседних fazendas [452]. Я прочитал на камне такие известные фамилии, как фон Рихтхофен. Первая покойница, освятившая этот погост, звалась «Привратница ада»; ее могила расположена сразу у входа.