Мариам Ибрагимова - Диалог с тайным советником Сталина

На захват чужого добра устремились не подлинные труженики, у которых своего барахла достаточно, а паразитирующие бездельники, лодыри, пьяницы, готовые поживиться за чужой счёт. А ведь у большинства депортированных на фронтах сражались отцы, мужья, братья, сыновья. Многие из них сложили головы, защищая Советскую Родину.

И кто может представить себе состояние тех чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкар, крымских татар, калмыков, которые, излечив тяжёлые раны в госпиталях, опираясь на костыли, спешили к родным очагам. А у родного порога их встречали с холодным безразличием чужие люди.

Но то был второй удар судьбы, а потом, в официальных учреждениях с них срывали погоны, ордена и медали, а взамен выдавали бронь на поезда, следовавшие в том же направлении, куда увезли их отцов и матерей.

Такая же участь ждала и народы Дагестана. Как только чеченцев и ингушей изгнали с родных мест, войсковые части с танками взяли курс на Махачкалу. Войска, род которых трудно определить, появились сначала в Буйнакске, и никто на них не обращал внимания — в годы войны Дагестан, как и Чечня, Ингушетия, был концентрацией армий и войсковых тылов. Люди узнали о назначении тех войск случайно, когда они уже собрались уходить.

На постое у моих родственников жил молодой майор — суровый, замкнутый, молчаливый — отказывался от любых услуг и внимания приветливых хозяев, даже когда те предлагали поесть чего-нибудь домашнего или попить вместе чайку. Постоялец был неприступен, угрюм, и это угнетало хозяев.

И вдруг в один из дней он вбежал в дом, кинулся к престарелому хозяину, затем к старушке-хозяйке, обнимал и целовал, кружась от радости: «Всё! Всё! Слава богу! Завтра снимаемся, и выселять вас не будем!»

Старики с недоумением смотрели на постояльца, ничего не понимали, думая, что он сошёл с ума. Наконец майор успокоился, схватил со стола кусок кукурузной лепёшки и, жуя, стал объяснять:

— Понимаете, нас прислали сюда вас выселять.

— За что? Куда? — недоумевали дагестанцы.

— А за то и туда, куда выселили чеченцев, — объяснил майор и добавил: — Очень прошу, никому ни слова о том, что я сказал.

Старики долго не решались рассказать нам, самым близким им людям.

От злой воли «отца народов» спас дагестанцев секретарь обкома партии Азиз Мамедович Алиев, истинный гуманист, учёный-медик, профессор-педиатр, добрейшей души и высокой культуры человек. Он пользовался большим авторитетом в Азербайджане, его знали и в Тегеране, куда его направили в числе тех, кто в начале войны предъявлял ультиматум иранскому шаху.

Короче говоря, Азиз Мамедович, азербайджанец по национальности, пришёлся по душе дагестанцам, как и они ему. Вопрос о депортации нашего народа после чеченцев, видимо, волновал его. Конечно, знал он, что экзекуция исходит от Сталина и второго после него человека в правительстве — Берии, другом которого являлся секретарь ЦК компартии Азербайджана Мирджафар Багиров.

На него и начал воздействовать Алиев, уговаривая защитить народы Дагестана.

После его настойчивых просьб Багиров, в свою очередь, стал убеждать Берию о нецелесообразности оголять суровые горы древнего Дагестана, куда трудно будет кого-нибудь загнать.

В конце концов Багиров свёл в Москве с Берией симпатичного, располагающего к себе Алиева, и договорённость была достигнута — дагестанцев не тронули.

Истинная причина этих акций, не свойственных даже варварам, стала известна позже.

Оказывается, «папа большой» и «папа малый» решили перекроить Кавказ на свой лад. Земли, принадлежащие карачаевцам, с Тебердой, Домбаем, Архызом и другими райскими уголками, присоединить к Грузии, а прикаспийский Дагестан с нефтеносным Грозным передать Азербайджану.

Так просто и жестоко не осмеливался резать по живому ни один, даже самый суровый монарх России.

Только в Казахстан за сорок третий и сорок четвёртый годы было выслано с Северного Кавказа около миллиона человек: из Грузии — 28 376, из Крыма — 4376, из Калмыкии — 2330. В ссылке только за один 1944 год умерли 32 502 человека, за 1945-й — 32 111 человек.

Причины высокой смертности — голод, заболевания тифом, климатические и бытовые условия, сказавшиеся в основном на стариках и детях. И ещё — издевательское отношение к несчастным местных коммунистов-начальников, которые позволяли себе не только говорить: «Вас следовало бы всех истребить, а не переселять с места на место», но и устраивать самосуды. Так без суда и следствия они расправились над истощённым от голода пареньком, унёсшим за пазухой пять или семь картошек с колхозного поля. А то устраивали погромы спецпереселенцам, в чём-то заподозренных. И кто — пьяницы и хапуги, это они осуществляли надзор над массами изгнанников, лишённых всяких прав. Надо полагать, что драматические события, происходившие и происходящие сегодня в Закавказье, республиках Средней Азии и других регионах страны, есть последствие чудовищных злодеяний тирана, сотворённых им в тридцатых и сороковых годах над многими нашими народами. Слишком мало прошло времени, чтобы о них забыли и они были прощены идолу и его фанатичным последышам. Ещё не скоро сотрутся злодеяния в памяти тех, кто выжил и передал детям и внукам своим — из уст в уста! — всё, что выпало на их долю.